Историческая проблематика русского музыкального фольклора

• Автор: Лапин, Виктор Аркадьевич
• Шифр специальности: 17.00.02
• Научная степень: Докторская
• Год защиты: 1999
• Место защиты: Санкт-Петербург
• Количество страниц: 56 с. : ил.; 20х14 см

Настоящий доклад опирается прежде всего на монографию "Русский музыкальный фольклор и история (к феноменологии локальных традиции)".(М.. 1995). В то же время в докладе нашли отражение другие публикации и исследования, выполненные автором после завершения монографии в 1986 г. (в том числе и еще не опубликованные). Весь комплекс работ, которые представляются к защите, объединяет общая исследовательская цель - разработка собственно исторической проблема тики русского музыкального фольклора. Основные интересы и экспедиционно-полевые материалы автора (1966-1996) связаны преимущественно с фольклорными традициями Русского Севера и Северо-Запада. Тем не менее методологические аспекты и некоторые исторические гипотезы и наблюдения представляются существенными и выдерживающими проекцию на весь русский музыкальный фольклор.
В подзаголовке монографии обозначен ес главный "герой" - локальная фольклорная традиция. Очевидность устойчивого интереса современного отечественного этномузыкознания к территориально конкретным традициям, казалось бы. не предполагает даже просто дополнительной аргументации. Между тем, можно заметить, что этот интерес - завоевание науки XX века. Для музыкально-художественного и научно-общественного сознания России XIX в. эталонной стала антология H.A.Римского-Корсакова (1877), обозначившая жанрово-видовой состав всего корпуса русского музыкально-песенного фольклора. Однако идеология "равнения на образец", тотально внедрявшаяся в нашем недалеком прошлом, сыграла, в частности, плохую шутку с замечательным сборником, а в целом самым разрушительным образом сказалась в методологии и концептуальных подходах наших народоведческих наук. Идея "союза нерушимого" подкреплялась концепцией "советский народ - единая социалистическая нация", соответственно с "единым по содержанию социалистическим фольклором". Понадобилось несколько послевоенных десятилетий, чтобы сфера гуманитарного знания начала, наконец, восстанавливать подлинные научные традиции и обращаться к реалиям традиционной культуры.
Так и с корпусом русского фольклора, который именно в том жанрово-видовом составе, каким его представил Римский-Корсаков, не существовал ни в одной части русской этнической территории. Реальный же фольклорный процесс совершался во множестве локально-региональных традиций. При таком подходе русский музыкальный фольклор в целом представляется системой локально-региональных традиций разного масштаба и исторической глубины, разных уровней местной специфики и национальной общности. Этот исходиый постулат определяет, во-первых, необходимость рассматривать локальную традицию в качестве категории
традиционной культуры.

большая часть интересующей нас исторической проблематики образует два основных блока-круга: !) фольклор и этническая история и 2) фольклор и социальная история. Очевидно, что каждый из этих проблемных кругов многослоен. Кроме того, если продолжить аналогию- эго. скорее, не круги, а две переплетающиеся спирали. Та и -друтая-в-еудъбах--русс-коге-федъклора актуальны до самого последнего времени, но при этом первая уводит нас достаточно далеко вглубь истории, а вторая начинает просматриваться пунктиром реальных проблем только с конца XV века, со времени освобождения от монгольского ига и последнего трагического противостояния Великого Новгорода крепнущей Москве.
Трудность подобного рода исследований отчасти объясняется тем. что сам объект изучения этномузыковеда обладает, как известно, повышенных! уровнем сложности по сравнению, скажем, с объектом фольклориста-филолога или этнографа. Трудности возрастают также по мере того, как меняется концептуальное представление и содержательный объем предмета исследования. "Музыка устной традиции" (по Асафьеву) кроме жанрово-классификационного и территориально-дифференцированного структурно-стилевого анализа изучалась еще в аспекте "социализации", а проще говоря и обычно - в плане жанрово-обрядовой и - в последнее только время - половозрастной обусловленности. Музыкально-песенный фольклор - как важнейшая и в значительной мере интегрирующая часть традиционной духовной культуры - в плане исторической проблематики должен быть осмыслен еще и во всем объеме историко-этнического и историко-социального контекстов, а также результатов их взаимосвязей и взаимовлияний. Но именно общеисторических исследований и какой-либо целостной историко-культурной концепции русского музыкального фольклора в нашем этномузыкознании пока еще нет. Отсюда уже отмеченная выше необходимость общеметодологических оснований разрабатываемой проблематики. Сложность задачи и очевидная невозможность на нынешнем этапе ее исчерпывающего решения превращают начатые исследования в композиционно открытые, разомкнутые тексты. Эти же обстоятельства определили структуру монографии, которая написана в виде очерков и сопутствующих им этюдов. В очерках формулируются и обосновываются блоки методологических или историко-теоретических проблем, в этюдах некоторые из них рассматриваются более подробно и на конкретном материале. Будем и в настоящем докладе придерживаться этого приема и общего плана монографии, включая по мере необходимости результаты наших более поздних работ.
1. ФОЛЬКЛОРНЫЙ ПРОЦЕСС И ЭВОЛЮЦИЯ.
Первый проблемный сюжет - общеметодологический. касающийся концептуальных предпосылок и конечных целей некоторых из существующих фольклористических исследований. Разумеется, обращаясь к отдельным работам, мы вовсе не претендовали ни на систематический обзор, ни на их всестороннюю характеристику. Важно было выявить существующую в них вполне определенную тенденцию, тем более, что авторы далеко не всегда говорят о ней открыто.
По нашему убеждению, именно общая концепция в большой степени определяет метод, конкретные методики анализа и в конечном итоге - меру историзма как качества того или иного исследования. За отсутствием концепции нужна хотя бы какая-то точка отсчета, эталон для сравнения. Часто эта точка отсчета оказывается лежащей вне пределов своей науки. Русское зтномузыкознание - относительно молодая наука, она еще находится в стадии становления и брожения, в активных поисках собственной проблематики и адекватных методов анализа. Поэтому вполне естественны ее апелляции к смежным научным дисциплинам и попытки методически опереться на их

леса), чьи специфические формы припевок и особенно нрипевок-команд уже давно вошли в фундаментальную национальную символику. Современное этномузыкознание начало уделять им серьезное и специальное внимание (И.А.Истомин, A.A.Банин). Важно только не увлекаться провоцирующей якобы архаикой этого "трудового артельного" жанра и не упускать из вида его очевидно позднее время формирования.
3.6. С середины XVII века начинаются поиски новых принципов создания, регулярной русской армии. Основные из них. выпавшие на долю крестьянского и посадского населения, - рекрутчина и сначала пожизненная, а позднее 25-летняя солдатская служба - утвердились на рубеже XVI1 -XVI11 столетий, реформами Петра I. Богатейший солдатский песенный фольклор, его стилистика и общерусское интегрирующее значение, солдатские сказки и исторические песни и их место в общем развитии русского повествовательного фольклора, рекрутская обрядность и поэтика крестьянских рекрутских причитаний, воинские сюжеты и образы в русской песенной лирике - все это в той или иной степени известно, собрано и отчасти изучено. Гораздо менее известны и совсем не изучены некоторые специфические явления, связанные с русской армией, но имевшие существенное значение в развитии отдельных локальных крестьянских традиций. Имеется в виду, в частности, давняя идея самоокупаемости армии, опробованная в XVII веке на "пашенных солдатах” в Карелии и Старорусском уезде, а также в казачьей "службе с пашни” или на "служилых земледельцах” Сибири, которые с указа 1724 г. начали превращаться в первый старожильческий слой государственных крестьян. Опыты по реализации этой идеи, как и почти все рассматриваемые здесь сюжеты, выходят далеко за рамки "бунташного" века, но это, как уже отмечалось, общее правило: все социально-культурные "узлы”, завязанные в XVII веке, получают в той или иной форме дальнейшее развитие в русской традиционной культуре.
Продолжение возникло после Отечественной войны 1812 года - в виде института военных поселян (1816-1857), введенного графом Аракчеевым и затронувшего огромные территории Украины и центральных уездов Новгородской губернии. Автор проводил полевые исследования в одной из таких новгородских традиций (бывшая Медведская волость, где был расположен окружной гарнизон) и имел возможность познакомится с рукописями интереснейших краеведческих воспоминаний местного старожила, И.Е.Братышенко (1893-1978), потомка в четвертом поколении одного из первых военных поселенцев. В роду бережно хранили в памяти и передавали из поколения в поколение рассказы прадеда, в том числе и о "поселенском устроении". Молодых солдат-новобранцев, рекрутированных из разных районов России, женили на местных девушках и "сажали на землю" в специально строившихся поселенских деревнях. После ликвидации военно-поселенских округов сами деревни и их жители, семьи бывших "военно-пахотных солдат", остались на новгородской земле. В нашем случае 40 двоюродных братьев и сестер в поколении автора воспоминаний (то есть, скорее всего, и около 40 семей на первую четверть нашего столетия), очень сильная традиция домашнего певческого музицирования и более 40 украинских песен из нескольких сотен, входивших в репертуар бытового пения, - это только верхний ощутимый вклад харьковского рекрута в местную русскую фольклорную традицию. (И только один из многих компонентов этой сложной и в высшей степени своеобразной традиции, описанию которой, с использованием указанных выше рукописей, посвящен специальный этюд в монографии.)