Преддоговорная ответственность в гражданском праве : culpa in contrahendo

• Автор: Гницевич, Константин Викторович
• Шифр специальности: 12.00.03
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2009
• Место защиты: Санкт-Петербург
• Количество страниц: 209 с.

ОГЛАВЛЕНИЕ

ВВЕДЕНИЕ
РАЗДЕЛ I. ПРЕДДОГОВОРНАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ В ЦИВИЛИСТИЧЕСКОЙ ДОКТРИНЕ, ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВЕ И СУДЕБНОЙ ПРАКТИКЕ ГОСУДАРСТВ ЗАПАДНОЙ ЕВРОПЫ
Глава 1. Доктрина culpa in contrahendo в учениях пандектистики
§ 1. Учение Рудольфа Иеринга о преддоговорной ответственности
§ 2. Доктрина culpa in contrahendo в работах пандектистов
§ 3. Восприятие пандектной доктрины culpa in contrahendo судебной практикой
и законодательством Германской империи
Выводы
Глава 2. Доктрина culpa in contrahendo в XX — XXI вв
§ 1. Развитие концепции преддоговорной ответственности в Германии
§ 2. Ответственность за culpa in contrahendo в гражданском праве иных
европейских государств
Выводы
РАЗДЕЛ II. ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЗА CULPA IN CONTRAHENDO В РОССИЙСКОМ ГРАЖДАНСКОМ ПРАВЕ
Глава 3. Ответственность за вину при заключении договора в системе отечественного гражданского законодательства: история и современность89 § I. Culpa in contrahendo в гражданском законодательстве советского периода91 § 2. Случаи ответственности за culpa in contrahendo в действующем
гражданском законодательстве
§ 3. Недостаточность существующего правового регулирования для
удовлетворения потребностей оборота
Выводы
Глава 4. Принцип ответственности за culpa in contrahendo в российском
гражданском праве
Выводы
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
ИСТОЧНИКИ И ЛИТЕРАТУРА
1. Нормативные акты
2. Судебная практика
2.1. Постановления общего характера, информационные письма и обзоры практики
2.2. Судебные акты по конкретным делам
3. Иностранное законодательство
4. Литература

ВВЕДЕНИЕ
Актуальность темы исследования. Ответственность за вину в преддоговорных отношениях (culpa in contrahendo — неосторожность в переговорах, лат.), которая в странах романо-германской правовой системы на сегодня является общепризнанной в доктрине, практике и законодательстве, была предложена германской наукой пандектного права во второй половине XIX в. Согласно основной идее доктрины culpa in contrahendo, заключение договора порождает не только обязанность по его исполнению. В случае если подобный результат исключен в силу какого-либо правового препятствия, возникает договорная обязанность по возмещению вреда, причиненного добросовестной стороне, его заключением. Таким образом, на договорный характер ответственности за преддоговорное нарушение не имеет никакого влияния то обстоятельство, что договор по вине стороны не состоялся.
Эти идеи были всецело поддержаны правоприменительной практикой конца XIX в. и получили нормативное закрепление в Германском гражданском уложении 1896 г. (далее - BGB). В дальнейшем правоприменительной практикой был выработан механизм распространения указанной ответственности на более широкий круг общественных отношений и увеличения ее размера, для чего использовались различные способы расширительного толкования закрепленных в BGB правил. К 30-м гг. XX века доктрина culpa in contrahendo окончательно оформилась в самостоятельный правовой институт договорного права, предполагающий самостоятельное основание ответственности за имевшее место преддоговорное нарушение стороны, и был распространен на все случаи независимо от действительности договора.
Такая обобщенная теория преддоговорной ответственности, основанная на идее защиты добросовестности участников гражданского оборота, получила признание в доктрине и практике большинства государств континентальной Европы. Законодательное закрепление института преддоговорной ответственности в создаваемых на протяжении XX в. кодификациях гражданского права (ст. 197 и
ГК Греции 1940 г., ст. 1337 и 1338 ГК Италии 1942 г., ч. 2 § 311 BGB в редакции 2002 г.) явилось закономерным результатом развития доктрины culpa in contrahendo в европейской цивилистической традиции.
Несмотря на это, отечественное гражданское законодательство на протяжении всего XX в. оставалось словно бы исключенным из общеевропейского контекста развития данной доктрины. Разрозненные нормы в разное время действовавших на территории России кодификаций гражданского права предусматривали ответственность за допущенные в ходе переговоров нарушения применительно к некоторым специальным случаям. Вместе с воспринятым российской гражданско-правовой доктриной принципом генерального деликта они могли удовлетворить потребности неразвитого гражданского оборота в условиях плановой экономики. Однако после перехода к рыночной экономике такая модель правового регулирования перестала соответствовать экономическим потребностям общества. Несмотря на закрепление преддоговорной ответственности рядом частных положений действующего законодательства, на сегодняшний день остается под сомнением возможность привлечения к ответственности лиц, ненадлежащим образом участвовавших в переговорах, в тех ситуациях, которые не предусмотрены законодателем expressis verbis, а также допустимость доктринального обоснования такой ответственности.
С учетом недавно инициированной реформы отечественного гражданского законодательства1, а также возросшего в последнее время интереса к вопросам преддоговорной ответственности с точки зрения возможности ее введения в действующий нормативный массив2 представляется весьма важным и своевременным рассмотреть возможную конструкцию общего принципа преддоговорной ответственности, основанием которого послужили бы содержащиеся в действующем гражданском праве отдельные положения, предусматривающие такую ответст-
1 См.: О совершенствовании Гражданского кодекса Российской Федерации: Указ Президента РФ от 18.07.2008 г. № 1108 // СЗ РФ. 21.07.2008. № 29 (ч. 1). Ст. 3482.
2 См. выступление А.Л. Маковского на обсуждении Концепции реформирования гражданского законодательства: Стенограмма слушания, посвященного обсуждению Концепции реформирования гражданского законодательства, Санкт-Петербург, Здание Конституционного Суда РФ, 15.05.2009 г. С. 12 // 1Шр:/ЯЬгит.уигсІиЬ.ги/іпс1е.р1ір?ас1=АЦас1і&гуре=гю5І&іс1=37533. Рецепция от 16.08.2009 г.

реждением, если такие условия были закреплены в положениях, уставах, инструкциях или опубликованы в издаваемых этим учреждением бюллетенях; лицо, участвовавшее в аукционе или публичных торгах, не вправе ссылаться на его неосведомленность относительно применявшихся условий продажи, если оно вошло в помещение, где проводились торги, после оглашения условий, но, несмотря на это, приняло участие в торгах; лицо, поставившее под договором свою подпись, не вправе указывать, что до подписания оно не ознакомилось с условиями договора, за исключением случая, когда оно было введено в заблуждение относительно содержания подписываемого им документа; внешне заключенный договор приобретает юридическую силу даже в том случае, если одна из сторон перед его подписанием засвидетельствует отсутствие у нее действительной воли к вступлению в правоотношения. Мнимая сделка, совершенная лишь для вида, признается таковой только при условии, что воля к ее заключению отсутствовала у обоих контрагентов; при обнаружившемся противоречии между волеизъявлением и внутренней волей последняя подлежит установлению судьей исходя из содержания внешнего выражения воли, имевшего место в конкретном контексте, что в ряде случаев предполагает фингирование воли отдельных участников правоотношений в целях обеспечения стабильности гражданского оборота91.
Принцип примата волеизъявления над содержанием воли позволяет О. Бэру по-иному оценить те казусы, которые в доктрине Р. Иеринга выступают примерами недействительных сделок. В случае недействительности договора ввиду неспособности объекта он предлагает признать ответственность продавца за неисполнение, ненадлежащее исполнение или невозможность исполнения сделки92. Договоры, недействительные ввиду "недостоверности воли", Бэр понимает как заключенные на тех условиях, которые выгодны добросовестной стороне93. Кроме того, он не видит оснований для отказа в иске добросовестному векселедержателю, даже если трассант изначально составил вексель не для того, чтобы тот стал
91 Bähr О. Über Irrungen im Contrahiren. S. 402 — 406.
92 Bähr O. Über Irrungen im Contrahiren. S. 410 — 412. О. Бэр также полагает, что римские юристы никогда не рассматривали данные договоры как недействительные, см.: Bähr О. Über Irrungen im Contrahiren. S. 400.
93 Bähr O. Über Irrungen im Contrahiren. S. 419 — 421.