Язык русского заговора: лексика

• Автор: Гультяева, Надежда Валерьевна
• Шифр специальности: 10.02.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2000
• Место защиты: Екатеринбург
• Количество страниц: 172 с.

Оглавление
Введение
Глава 1. Место языка фольклора в системе национального языка
1.1. Функционально-стилистическое расслоение языка и язык фольклора
1.2. Соотношение устно-поэтической речи с диалектом
1.2.1. Язык фольклора как функциональный стиль диалекта
1.2.2. Язык фольклора - наддиалектное явление
1.3. Заговор в системе жанров устного народного творчества
1.3.1. Заговор и заклинание (к определению термина)
1.3.2. Генетические связи заговора
1.3.3. Соотношение языка заговора и языка фольклора
Глава 2. Лексические средства репрезентации заговорного текста
2.1. Лексика заговора в ее отношении к диалектному и литературному лексикону
2.2. Клише общефольклорные и специфические: атрибутивные сочетания

2.3. Тавтологические повторы в заговоре с точки зрения явления экстенсивной мотивации
2.4. Общие выводы 108 Глава 3. Особенности лексики, определяемые акциональной установкой
заговора
3.1. Функционально-семантическая характеристика лексических единиц, выступающих в параллелистических конструкциях
1. Лечебные заговоры
2. Любовные заговоры
а. присушки
б. отсушки
3.2. Роль императивных глагольных форм в создании эффекта перфор-мативности
3.3. Общие выводы
Заключение
Список литературы

Введение
Смена веков в истории науки обусловлена возникновением новых парадигм научного знания. В лингвистике конца XX века все чаще звучат утверждения о том, что такая парадигма появилась. Наступающий этап в развитии лингвистической науки определяют как антропологический (антропоцентрический, деятельностно-коммуникативный). Внимание исследователей оказывается направленным на изучение разных процессов речевой деятельности, в том числе процесса текстообразования. В этой связи представляется важной и показательной попытка изучения с точки зрения деятельностного подхода фольклорного текста, традиционно воспринимаемого в виде суммы «застывших» смыслов.
Соответственно можно говорить об изменениях, которые намечаются в лингвофольклористике - науке, возникшей на стыке собственно лингвистики и фольклористики. Данная наука считает объектом изучения не только слово как факт языковой системы, но и особенности словоупотребления в фольклорном тексте и контексте [Хроленко 1992а, 19-20].
Рассмотрение устно-поэтического слова в таком ракурсе-с точки зрения его функции в тексте, с учетом его синтагматических и парадигматических связей - приводит исследователей к интересным выводам относительно природы этого слова.
Например, Г.И. Мальцев подвергает пересмотру сложившиеся представления об «алогичности», случайности соединения некоторых устойчивых сочетаний, обнаруживаемых в различных жанрах устного народного творчества. Рассматривая loci communi лирической песни, он приходит к выводу, что «элементы фольклорного текста мотивированы на уровне традиции, а не на уровне самого текста» [Мальцев 1989, 135]. Раскрывая в дальнейшем это положение, автор отмечает, что приемы синтагматического связывания текстовых компонентов не играют существенной роли, поскольку «свободное соположение компонентов связано ... с их направленностью прежде всего на традицию, а не на соседние участки текста» [Там же, 136-137].
По мнению Г.И. Мальцева, «проблемы, связанные с традиционными формулами, выходят далеко за рамки поэтики фольклорного текста, они тесно свя-

заны с вопросами народной эстетики» [Там же, 25]. Общими признаками фольклорного текста исследователь считает стереотипность, устойчивость и повторяемость - все эти качества определены ритуальным мироощущением, для которого традиционность является мерой и критерием действительности [Там же, 39].
А.Т. Хроленко причину фольклорных алогизмов видит в особенностях семантической структуры лексем, функционирующих в текстах. В представлении этого исследователя, компоненты устно-поэтического слова организованы по принципу антиномий, среди которых - антиномия текстового и коннотативного (затекстового). «За каждым фольклорным словом стоит обязательное коннота-тивное содержание ... народно-поэтическое слово, как айсберг, состоит из видимой (текстовой) и невидимой (затекстовой) частей» [Хроленко 1979, 151]. Под «затекстовой частью» понимается «устойчивая ассоциация с той или иной совокупностью фольклорных образов и ситуаций» [Там же].
П.П. Червинский определяет специфичность фольклорной единицы наличием у последней «традиционного смысла, общего ... не с языком, а с другими проявлениями традиции - обрядовым, мифологическим» [Червинский 1989, 26].
Попытки определить специфику устно-поэтического слова привели ученых к мысли о необходимости создания словаря языка фольклора. Первым шагом в реализации названного проекта должно стать выявление семантики и синтаксических потенций слов определенного жанра, а затем - сведение данных, полученных по различным жанрам, воедино.
При таком подходе предметом исследования является фольклорный текст, понимаемый как совокупность произведений определенного устно-поэтического канона [Никитина 1993, 62; Хроленко 1992в, 154].
С.Е. Никитина излагает принципы возможного построения словаря языка фольклора в виде тезауруса с эксплицитно выраженными семантическими связями его единиц и предлагает образцы отдельных словарных статей. Отмечается, что в практике составления словаря нужно учитывать все традиционные смыслы, выражаемые отдельным словом. С.Е. Никитина полагает, что для обрядового фольклорного текста значимыми являются: 1) уровень символов; 2) уровень се-

Превращение заговора в детскую считалку не случайно: считалка заимствует тексты, построенные на многочисленных повторах - звуковых, лексических, синтаксических. Этим условиям удовлетворяют многие заговоры [Долженко 1988, 72].
Функциональные метаморфозы охватывают широко известные заговорные тексты (от кровотечения, от зубной боли, от детской бессонницы), которые довольно часто используются в повседневной практике. Вероятно, дети слышали такие тексты от взрослых и изменяли их по своему усмотрению [Топорков 1996а, 43]. Сближению заговора со считалкой способствует процесс упрощения первого и утраты семантической связности его компонентов. По мнению
А. Л. Топоркова, это явление приняло в последние десятилетия массовый характер [Там же].
Интересно, что отношение современных исполнителей заговоров к абсурдному с точки зрения здравого смысла тексту двойственно: он может восприниматься и как функциональный, действенный, и как пародийный.
Так, еще в начале века был записан как шутливый приговор следующий текст:
Зубы, вы зубы
Выболите все зубы
Останьтесь одни губы [Усачева 1994, 236].
Среди заговоров, собранных за последние десятилетия на территории Среднего Урала и хранящихся в архиве кафедры фольклора и древней литературы Уральского государственного университета, обнаружены два таких текста: один из них подается как обычный заговор от зубной боли, другой - как пародия на заговор. В ЗРС сходные тексты приводятся под № 1478 - 1481 (три - без примечаний, один-с комментарием: «Это пустотные слова, на вред. Поговорка простая»). Приведем также похожие «серьезные» заговоры: «Зубы мои, зубы, десны вы, десны, болите у меня каждую весну» [ЗРС, № 1471]; «Болели зубы год, болели зубы два. Станет зубу легче, дай по зубу крепче» [ЗРС, № 1477].
Итак, были названы только основные генетические связи заговора с другими жанрами, возможно, в ходе дальнейших исследований их количество увели-