Лексика мифологической системы донских казаков как части духовной культуры

• Автор: Архипенко, Наталья Анатольевна
• Шифр специальности: 10.02.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2000
• Место защиты: Ростов-на-Дону
• Количество страниц: 269 с.

Оглавление
Введение 3
Глава I. Персонажи донской демонологии как объект
лексикологического и этнолингвистического исследования
§1. Домовой 40
§ 2. Уж (домовая змея) 54
§3.Огненный змей
§ 4. Водные духи
§ 5. Ведьма
Глава II. Этнолингвистический анализ мифологических
мотивов в системе верований донских казаков
§ 1. Мотив посещения женщин и сожительства с ними
§ 2. Мотив отбирания молока у коров
§ 3. Мотив устрашения
Заключение
Библиография
Список сокращений
Приложение 1. Тексты для анализа
особенностей мифологической традиции донских казаков
Приложение 2. Программа для сбора сведений
по народной демонологии 253
Приложение 3. Лексико-тематическая группа
«Демонология» в русских донских казачьих говорах 259
Введение.
Донское казачество, существенно влиявшее на судьбы России в течение своей почти полутысячелетней истории, неизменно появлявшееся во все смутные и переломные периоды, привлекая к себе пристальное внимание населения России во все времена, в последнее десятилетие переживает настоящий ренессанс. Ликвидированное в революционную эпоху как сословие, со всеми негативными в связи с этим последствиями для традиционного быта и духовной культуры, донское казачество одним из первых среди этносоциальных образований России подняло знамя возврата и восстановления исконных ценностей. Начатое с необычайной энергией движение за возрождение казачества, с одной стороны, привело к оживлению научного изучения этого феномена, выразившемуся в изданиях классических трудов по истории донских казаков (Ригельман 1992), в появлении новых исследований, исторически объективных и лишенных идеологической окраски (Казачий Дон 1995; Козлов 1995; Куцеев 1995; Проблемы истории казачества 1995 и др.), в активизации краеведческой и экспедиционной деятельности; с другой стороны, поставило ряд важнейших, принципиальных вопросов о происхождении казачества, его этнической характеристике, месте в обществе и путях и формах дальнейшего развития. Эти возникшие в период становления нового движения проблемы решались некоторыми его лидерами в облегченно популистской форме: казачество объявлялось едва ли не самым древним населением земли, наделялось статусом народа или даже нации, для жизнедеятельности которой требовались собственная территория и государственность.
Историки, этнографы, социологи, понимая бесперспективность подобных утверждений, попытались поставить решение этих вопросов на научные рельсы, добыть истину, основанную на объективном исследовании фактов. Результаты были достигнуты в работах Н А.

Мининкова «Казачество на заре своей истории» (Мининков 1992), А.И. Козлова «Возрождение казачества» (Козлов 1995) и других, решительно настаивающих ка существовании казачества лишь с 16 века, на его полиэтническом характере с момента зарождения и в дальнейшей истории, на субэтническом статусе донских казаков. Однако нельзя не заметить, что документальной и фактологической базой этих и подобных исследований являются исключительно исторические факты и документы, что, на наш взгляд, снижает доказательную силу предлагаемых выводов. Совершенно очевидно, что решение, например, проблемы казачьего этногенеза невозможно без обращения к традиционной духовной культуре, которая
КарЯДу С ЯЗЫКОМ, рбЛИГИСК, ПСИХОЛОГИЧЕСКИМИ И аНТрОНОЛОГйЧССКНМй
особенностями, территорией и т. п. определяет в конечном итоге то, что отлич<шт один этнос от другого.
Духовная культура у современных историков и этнографов, занимающихся казачеством, либо вовсе не принимается во внимание, либо понимается как совокупность явлений в сфере образования, здравоохранения, культуры (библиотеки, музеи, театры и т. п.) в тот или иной период существования населения на данной территории. Подмена одного понятия (духовная культура как этнографический фактор) другим (внешние формы и учреждения культуры) оказалась настолько устойчивой, что эта тенденция не была до конца преодолена даже в новейшей монографии коллектива авторов «Донские казаки в прошлом и настоящем» (Донские казаки 1997). Утверждая, что «специальная глава посвящена культуре донского казачества как духовному коду его жизнедеятельности, как основе субзтнической самоидентификации» (Донские казаки 1997, 24), авторский коллектив фактически
ограничивается констатацией следующего факта: «Духовная культура донского казачества, ее особенности и своеобразие, условия ее формирования, по существу, остаются огромной “не подия той целиной”»

Следует отметить, что мифологические верования описываются при помощи двух типов лексики: мифологической терминологической лексики и мифологической описательной лексики.
Функционирование лексики этих двух групп в рамках мифологической семиотической системы имеет ряд особенностей. В первую очередь, использование терминов обусловлено ситуацией, при которой собеседники (один из них) находятся за пределами мифологической семиотической системы данной локальной традиции или один из собеседников вообще не владеет традицией. В этих случаях говорящий (адресант) должен обозначить и тем самым выделить значимые для данной мифологической традиции реалии. Владеющий традицией адресат идентифицирует знаки определенной семиотической системы и после этого способен на адекватную коммуникацию. В качестве примера можно привести следующую ситуацию: к автору, беседующему с информатором (казачка, 65 лет), подходит живущая по соседству женщина (казачка, 60 лет). Она внимательно прислушивается к разговору: «А у ниво уеё тела ф шырсте. Пряма навалился и дыхать мне нечим, и павирнуца ни магу, ничё, ни крикнуть. А патом стрихнула с себя отак-та, а он топ-топ-топ - и феё», -потом перебивает рассказ вопросом: «Эта ты чивой-та расказуиш?» Информатор отвечает: «Да от деуки пра дамавых епрашують. От ы бришу: прошлый год душыл миня». Ее соседка: «А-а, так эта е мамай маей, ана мне расказывала» (и далее следует быличка о домовом).
Так, прослушав быличку практически полностью, второй информатор по характерной для донской мифологической традиции лексике, обслуживающей верования в домового (навалился, дыхать мине нечим, стрихнула с сибя, он топ-топ-топ и т, п.) воспринял эти знаки как принадлежащие к мифологической семиотической системе, однако процесс вхождения в указанную знаковую систему завершился только после упоминания имени персонажа.