Фразеологизмы как экспликаторы модального значения возможности в русском языке второй половины XVII - начала XVIII веков : На материале памятников деловой письменности

• Автор: Суворова, Наталья Алексеевна
• Шифр специальности: 10.02.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2001
• Место защиты: Калининград
• Количество страниц: 177 с.

ОГЛАВЛЕНИЕ
ВВЕДЕНИЕ
§1. Понятие о фразеологии и ее составе в деловом языке второй
половины XVII — начала XVIII вв
§2. Модальное значение возможности как компонент ситуативной
модальности и фразеология в аспекте реализации этого значения
ГЛАВА I. ФОРМУЛЫ КАК ЭКСПЛИКАТОРЫ ЗНАЧЕНИЯ
ВОЗМОЖНОСТИ
§1. Формулы челобитных
§2. Формулы частной переписки
§3. Формула духовной памяти
§4. Формула правительственно-административных документов
Некоторые выводы
ГЛАВА И. ФРАЗЕОЛОГИЧЕСКИЕ СОЧЕТАНИЯ КАК
ЭКСПЛИКАТОРЫ ЗНАЧЕНИЯ ВОЗМОЖНОСТИ
§1. ФС с приоритетным значением внутренней возможности
§2. ФС с значением деонтической возможности
§3. ФС с значением внешней (недеонтической) возможности
Некоторые выводы
ГЛАВА III. ИДИОМЫ КАК ЭКСПЛИКАТОРЫ ЗНАЧЕНИЯ
ВОЗМОЖНОСТИ
§1. Идиомы с компонентом Бог
§2. Идиомы с разнокомпонентным составом
Некоторые выводы
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
БИБЛИОГРАФИЯ
I. Научная литература
II. Словари и энциклопедические издания
III. Источники
ПРИЛОЖЕНИЕ
ВВЕДЕНИЕ
Настоящее диссертационное исследование посвящено функциональносемантическому анализу фразеологических средств номинации модального значения возможности в деловом языке второй половины XVII — начала XVIII вв.
Данная цель обусловливает актуальность темы диссертации. Существующая проблема описания языка «в качестве...средства передачи мысли» (Соссюр 1990, с. 146) в процессе коммуникации наиболее успешно находит разрешение в современных лингвистических работах, внутри которых исследовательское внимание обращено к предложению — языковой единице, непосредственно соотносящейся с процессами мышления и коммуникации. Функционально-семантическая категория модальности представляет собой одну из важнейших актуализационных категорий, посредством которой определяется коммуникативный потенциал предложения как речевой единицы — высказывания (Падучева 1985). Поэтому, несомненно, все более значительным становится исследование категории модальности, интерес к которой существенно возрос в последнее время (см., напр.: Категория сказуемого в славянских языках: Модальность и актуализация 1993, Петров 1999, Герасимова 1999, Нис-сен 2000, Немец 2001). При этом характерной тенденцией является то, что в большинстве диссертационных и монографических работ описывается функционально-семантическое поле модальности, структурированное его разноуровневыми средствами1 (см., напр.: Беляева 1985, Кокова 1985, Ваулина 1990, Кондзеля 1991). Такой подход, разрабатываемый ономасиологической грамматикой (Гак 1985, с. 15), ориентирован на ведущую роль значения, пред-
' Так, НЛО.Шведова в качестве одного из важнейших теоретических тезисов, «который должен быть положен в основу создания ФГ (функциональной грамматики — II.С.)», называет «тезис, согласно которому семантический комплекс организуется единицами принципиально неодноуровневыми» (Шведова 1985, с. 33).

ставленного системой средств его реализации, и не исключает рассмотрения «нетрадиционных» средств, еще не вошедших в привычный круг репрезентантов модального значения. Среди них важное место занимают фразеологические единицы, которые в условиях масштабности такого рода исследований, к сожалению, не получили детального освещения как экспликаторы модального значения, что в определенной мере связано с их отнесенностью к различным группам средств — и к ближайшему окружению ядра, и к периферии (см. напр.: Федорова 1997, Кукса 1997, Кочеткова 1998). В связи с этим возникает необходимость более обстоятельного анализа указанных эксплика-торов модального значения в рамках функционально-семантического исследования, выходящего за пределы описания ««простых и явных» средств (реализации семантической функции — Н.С.), давно изучавшихся грамматикой» (Бондарко 1987, с. 15). Осуществляемый нами анализ исходит из характерного «для ФГ принципа описания не только в направлении от формы к значению (от средств к функциям), но и от значения к форме (от функции к средствам)» (Бондарко 1985, с. 16; см. также Бондарко 1971; 1984), что продиктовано, с одной стороны, исследовательским интересом к тому, «какие существуют наличные средства для кодирования мысли» (Новиков 1982, с. 79), в нашем случае фразеологические, и каким образом они декодируют эту мысль, а с другой стороны, основан на позиции, согласно которой «противопоставление семасиологии и ономасиологии как двух взаимно дополняющих методов изучения семантики не является абсолютным: одно пронизывает другое» (там же, с. 83).
Обращение к фразеологизмам как средствам так называемой пропозитив-ной номинации, указывающим на способ существования события, актуализируется, на наш взгляд, и тем, что категория модальности и обозначенные особые единицы языка в современном языкознании лишь начинают получать осмысление относительно друг друга. Так, фразеологической наукой с позиции субъективной модальности, в рамках которой рассматривается выражение отношения говорящего к содержанию высказывания (Золотова 1973, с. 148), а также с позиции эпистемической модальности, устанавливающей интеллекту-

него значения, моральной «гибели», как самостоятельного, преодолевшего обозначенный синкретизм формулы, наблюдается вне челобитной, когда деловой акт приобретал назидательный характер. Ср.: ...нын4 у васъ дЬетца, что вместо милосерд]я...злая содЪваете! Вамъ будетъ мститель всесильный и истинный Господь Богъ нашъ; блюдитеся праведного его наказашя, да не до конца погибнете; уже бо преддвер1е клятвопреступлешс и погибели вашей оказалось (АЮЗ IV, с. 158).
Формула (в) коггЬц (до конца) погибати может быть определена как экс-пликатор значения внутренней невозможности максимально емкого содержания, не предполагающего еще большего напряжения предикативного признака, так как внутренний образ единицы замкнут на явлении смерти, за гранью которой находится конец существования.
Замена глагола погибати глаголом разорятися заставляет нас рассматривать уже другую формулу — (в) конЬц (до конца) разорятися, которая по-иному представляет возникающее состояние невозможности, обозначив своим внутренним образом в качестве его детерминанта факт разорения, произошедшего на глобальном, существенном уровне, что подчеркивается семантикой наречия. Реализация в формуле глаголом значения «разориться, впасть в бедность, нищету» (СлРЯ XI - XVII вв.) однозначно связывает значение внутренней невозможности с материальным фактором, не предполагая других аспектов, обнаруживаемых при эксплицировании этого значения формулой (в) конЬц (до конца) погибати. Модальный план данной единицы оказывается уже и может быть лишь частично соотносим с семантикой вышеуказанной формулы. Однако функциональная близость предикативных конструкций обеспечивается общей для них семой «уничтожиться» и равноценностью контекстуально выявляемых детерминирующих факторов. Невозможность каузи-рована огромными денежными затратами; непомерными оброками, налогами, сборами, окладами; долгами, вынужденными взятками, волокитой в делах, а далее ряд можно еще более расширить, так как в роли, так сказать, опосредованного каузатора пропозиция определяет стихийное бедствие, тюремное за-