Творчество Артюра Рембо : Движение к символизму

• Автор: Толасова, Ирина Батразовна
• Шифр специальности: 10.01.05
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 1997
• Место защиты: Санкт-Петербург
• Количество страниц: 249 с.

Оглавление
Введение
Глава I. Письма о “ясновидении”
Глава II. От поэзии к лирической прозе
1. “Последние стихотворения”
2. “Сезон в аду”
Глава III. Поэтические миниатюры в прозе “Озарения”
Заключение
Примечания
Библиография

Введение
Диссертационное исследование посвящено творчеству Артюра Рембо (1854 - 1891) - одного из значительных представителей французской литературы конца XIX века. Поэзия Рембо, сам его образ и судьба давно стали во Франции символом гениально одаренной личности. Еще при жизни его имя было окружено легендами, в основе которых лежали драматические перипетии биографии поэта, чья творческая активность продолжалась всего несколько лет и завершилась, едва автор перешагнул свой двадцаталетний рубеж. Художественное творчество Рембо, бывшего младшим современником В.Гюго, Т.Готъе, Ш.Леконта де Лиля, Ш.Бодлера, Г.Флобера, Э.Золя, П.Верлена, складывалось в русле диалога и полемики с различным и направлениями второй половины века и отразило становление нового литературно - художественного движения - символизма, а также оказало несомненное существенное влияние на ряд более поздних течений модернизма.
Влияние личности Рембо на развитие литературы и на образ жизни нескольких поколений на Западе (ибо Рембо создал и особый стиль поведения, особо ценимый в авангардистских кругах) весьма ощутимо. Достаточно беглого знакомства с современной французской поэзией, чтобы без труда различить звучание голоса Рембо в произведениях, например, Жана Леставеля или Робера Удло1.
Изучение литературы о Рембо представляется занятием, в своей увлекательности не уступающим разгадке тайн биографии или смысла поздних сочинений поэта. Более чем вековая история интерпретации поэзии Рембо со всей очевидностью свидетельствует о трудности обретения бесстрастной аналитической позиции перед загадочной и изломанной фигурой "самого значительного из испорченных мальчиков и падших ангелов в европейской поэзии"2. Ныне рембоведение являет собой процветающую “авторскую* отрасль литературоведения. Пройдя путь от простодушных коммеига-
риев школьного друга поэта Э.Делаэ3, "благопристойной" тенденциозности П.Беррнтона4, через метафизические толкования Ж Ривьера5, графологические открытия А.Буйан де Лакота!6, к монументальности биографизма И.Стар-ки7 и С.Бернар8, к изощренным построениям авторов издания "Tel Quel"*, -указанная отрасль представлена в настоящее время внушительным количеством направлений, школ, групп, отношения между которыми характеризуются тенденцией к сосуществованию противоположных подходов, что, тем не менее, не исключает подчас весьма шумных дискуссий и острого столкновения мнений. В течение двух последних десятилетий во Франции было предпринято несколько изданий произведений Рембо. В первую очередь необходимо назвать новый вариант "Библиотеки Плеяды”10, подготовленный А.Аданом чьи предисловие н комментарии были подвергнуты рядом ученых справедливой критике за излишний буквализм (особенно в отношении “Озарений")11. В 1986 году А.Гийо осуществил аналитическое издание "Озарений", в котором исследуются некоторые художественные приемы поэтической миниатюры в прозе12. В том же году вышли в свет "Поэтические произведения" Рембо с примечаниями ветерана рембоведеюга С.Хаккет13. Изучению вопросов текстологии "Сезона в аду” посвящено издание 1988 года под редакцией П.Брюнеля14. Наконец,издательство "Галлимар" объявило в 1990 году о начале работы над третьим, наиболее полным, в серии "Плеяды" выпуске сочинений французского автора.
Приступая к изложению новейшей истории рембоведения, необходимо отметить, что особой вехой в изучении наследия поэта стал 1978 год, когда вышла статья Ц.Тодорова, в которой в подчеркнуто полемической форме трактовались некоторые вопросы поэтики "Озарений"15. Если многие критики занимались до тех пор толкованием "темного" Рембо - своего рода переводом языка "Озарений“ на общедоступный, то Д.Тодоров попытался определить иеторико - литературное значение “неясностей" как таковых. В целом справедливый вывод ученого о принципиальном новаторстве не доступных "привычному" (т.е. воспитанному на литературных традициях XIX века) восприятию произведений Рембо, несколько утрирован в негативной оценке их

факты внешнего мира в некий значимый текст, подлежащий пытливому прочтению или даже разгадываню и расшифровке. Одна из целей “возделывания души’' и мыслится как овладение особым языком, на котором запечетлевают-ся тексты “неизвестного мира”, как своеобразная инициация, в результате которой человек постигает “универсальный язык” и получает возможность сподобиться высокого знания, принесенного “оттуда”. Сокровенный мир входит в человеческий теснейшими, неразделимыми связями, - и каким необыкновенным напряжением всех сил оплачена у Рембо эта “потребность чуветвоатъ себя подключеннным к тайнам мирового всеединства” 69. Без сомнения, в такой системе принципиально не может встретиться нечто такое, что напоминало бы отстраненно-познавательное отношение к миру, который бы безучастно предстоял познающему взору. Раздел письма к Демени, посвященный проблеме “универсального языка", обнаруживает некоторые сближения с традицией герметического тайноведения, в круге чтения Рембо представленного сочинениями Элифаса Леви (1810-1875).
Для “абсолютной науки” Леви характерна неразличимость вещи и знака: “все, что носит имя - существует”, а видимый мир есть “светоносное создание бесконечной книги”70. Интересно проследить, каким образом складываются здесь взаимоотношения природы и человека. Природа у Леви - средоточие активных сил - пронизана отношениями взаимных влияний и стремлений и втягивает человека в непрерывное действие и переживание, причем главное направление деятельности человека заключается в мучительном противоборстве с природой, в стремлении выйти из поединка свободным победителем -“побороть с помощью интеллекта слепые стихийные силы”71.
Проблема языка приобретает здесь особенную значимость, так как познать природу - значит суметь понять язык ее тайных шифров и соответствий, что и наделяет адепта тайноведия магической властью над миром: он делает себя “повелителем стихий)преобразователем металлов, толкователем видений, главой прорицателей, господином жизни” 72. Читать запечатленную книгу полагается в ясном сознании, ведь и “разум наш есть кннга,покрытая письменами изнутри и снаружи, и едва лишь внимание наше ослабевает, письмена эти