Русская советская комедия 1920-х годов : От карнавала к канону

• Автор: Гуськов, Николай Александрович
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 1998
• Место защиты: Санкт-Петербург
• Количество страниц: 268 с.

СОДЕРЖАНИЕ
ВВЕДЕНИЕ
ГЛАВА ПЕРВАЯ. ПРОБЛЕМА КАРНАВАЛЬНОСТИ В РУССКОЙ КУЛЬТУРЕ 1920-х ГОДОВ
I. Каранавальность и русская культура начала XX века
II. Проблема карнавальности в советской культуре 30-х годов
III. Карнавальность в русской культуре 1920-х годов
1. Эстетические предпосылки карнавализации культуры 20-х годов
2. Социальные и психологические предпосылки карнавализации культуры 20-х годов
3. Взаимодействие искусства и быта как источник карнавализации советской культуры
4. Карнавальные формы русской культуры
1920-х годов
IV. Выводы
ГЛАВА ВТОРАЯ. КАРНАВАЛЬНОСТЬ РУССКОЙ КОМЕДИИ 1920-х ГОДОВ
I. Карнавальный хронотоп в комедии 1920-х годов
1. Советский Союз как “антимир”
2. “Советская квартира” как карнавальное пространство
3. Карнавальное время в комедии 20-х годов
II. Карнавальные приемы в комедии 1920-х годов
1. Карнавализация комедийного стиля 20-х годов
2. Карнавальные мотивы и композиционные приемы в комедиях 1920-х годов
III. Карнавальный персонаж в комедии 1920-х годов
IV. Выводы
ГЛАВА ТРЕТЬЯ. ФОРМИРОВАНИЕ НОРМАТИВНОЙ СОВЕТСКОЙ КОМЕДИИ
I. Формирование нормативной теории драмы и попытки ее практической реализации
II. Ориентация на образцы в советской комедии
1. Лозунг Луначарского «Назад - к Островскому!»
2. «Ревизорский цикл»
3. Комедия 1920-х годов и традиции Грибоедова
III. Выводы
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
БИБЛИОГРАФИЯ
ПРИЛОЖЕНИЯ
Введение
В XVIII и XIX столетиях комедия принадлежала к центральным жанрам русской литературы; к ней обращались почти все наиболее значительные драматурги: Фонвизин и Княжнин, Грибоедов и Гоголь, Тургенев и Писемский, Островский, Сухово-Кобылин и Чехов, не говоря уже о второстепенных авторах. Творчество названных комедиографов, чьи пьесы нередко были явлениями не только литературной, но и общественной жизни, а также пути развития жанра до начала нашего века неоднократно становились предметом научного анализа.
Русская комедия XX века не привлекла к себе такого внимания. Ее место в культуре, согласно распространенному мнению, гораздо скромнее. С точки зрения отечественной критики, в советской литературе этот жанр еще только зарождался и не вполне оформился. В западных работах прямо говорилось о слабости современной русской драматургии и об ее отставании от театра.1 Подобное отношение возникло под влиянием множества факторов, среди которых и кризис комедии в эпоху модернизма, и пренебрежительное отношение деятелей экспериментального театра к драматургии, и неприязнь сторонников официальной идеологии к сатире. Конечно, популярность комедий у театрального зрителя не уменьшилась, а в кинематографе едва ли не превзошла успех «серьезных» фильмов, но это обычно объясняется принадлежностью советских пьес (в отличие от «Горя от ума», «Леса» или «Реви-
1 Thorgevsky I. De Gorki a nos jours. La nouvelle littérature russe. Paris, 1945. P. 211-217. Этот интересный очерк истории советской литературы показывает, однако, недостаточное знакомство с упоминаемыми пьесами: говорится, например, о драме Булгакова «Белая гвардия», переделанной из романа «Дни Турбиных» и значительно превосходящей источник, «Мандат» Эрдмана назван агиткой, пропагандирующей большевистский режим.

искусства. Замечательным свидетельством тому служит сценка Эрдмана и Масса "Заседание о смехе". Резолюция пародийного собрания (см. приложение № 2) выдержана в стиле критических статей тех лет, эффект гротеска возникает от преувеличенной концентрации терминов, почерпнутых из периодической печати. Предлагаемая в пьесе регламентация смеха выражает ряд тенденций эстетики 30-х годов, связанных с интересующей нас проблемой.
Согласно распространенным тогда мнениям, объектом комизма не может быть какое-либо проявление советской власти, но должно быть все не соответствующее существующим порядкам, особенно если оно уже не представляет собой реальной опасности (ср. татарское иго и крепостное право в приведенном тексте). Смех, с точки зрения официальной критики сталинской эпохи, обязан иметь не "физиологическую", но лишь рациональную основу и не должен возникать под воздействием личных ощущений или впечатлений от окружающего мира (неприятие всех форм "животного", "утробного" смеха, которые и составляют сущность карнавального комизма по Бахтину). Смех оказывался строго однонаправленным и подчиненным политическим требованиям (осуждение "смеха сквозь слезы", "недоговаривающего" и пр.), причем для идеологической выдержанности комизма в нем допускались даже фальшивые ноты, что хорошо видно в оксюморонном сочетании из "Заседания о смехе" - "смех над Господом нашим Иисусом Христом" (в данном случае, конечно, нельзя говорить о карнавальном кощунстве, поскольку "конъюнктурные" цели подобных осмеяний очевидны).
В целом, общая характеристика искусства 30-х годов показывает, что усиление нормативности, тенденциозности, идеологической диктатуры и, особенно, преследование многих проявлений комизма препятствовали развитию карнавальности в России в этот период.