Поэтика трагического в творческой эволюции М. Цветаевой

• Автор: Переславцева, Руслана Станиславовна
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 1998
• Место защиты: Воронеж
• Количество страниц: 178 с.

СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ
ГЛАВА I Т РАГИЧЕСКОЕ КАК ЛИЧНОСТНОЕ И ТВОРЧЕСКОЕ
НАЧАЛО У М. ЦВЕТАЕВОЙ
§ 1. Трагическое в контексте культуры начала XX века
§ 2. Трагическое как первооснова личностного мифа
М.Цветаевой
ГЛАВА II. РАЗВИТИЕ ТРАГИЧЕСКОГО КОНФЛИКТА
В ТВОРЧЕСТВЕ М.И. ЦВЕТАЕВОЙ
§ 1. Элементы трагического в творчестве М.Цветаевой
§ 2. Принципы и способы воплощения “элементов” трагического
у М.Цветаевой
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
БИБЛИОГРАФИЯ

ВВЕДЕНИЕ
Сейчас, накануне 2000 года, когда о М.И. Цветаевой написано уже огромное количество работ, интерес к ее творчеству, во многом поддерживаемый предстоящим открытием личного архива поэта, продолжает неуклонно расти. Одно из убедительных тому доказательств - появившиеся библиографические указатели исследований о ее художественном наследии (Л.А. Мну-хин (1981), А. Моталыго-Крот (1991), И.Д. Шевеленко (1992), И.А. Семибратова (1994) и др. (см. 217; 218; 294; 288; 158 )).
Бесспорно, на первом плане литературотворческих изысканий - биография М. Цветаевой, особенно годы эмиграции и короткий период жизни в Советской России после возвращения на родину в 1939 году.
Авторы работ б и о графи ческой направленности уделяют основное внимание формированию и развитию эстетической позиции поэта и, естественно, сосредотачиваются на историко-культурных влияниях, взаимоотношениях М. Цветаевой с современниками, с членами ее семьи. Реалии ее собственной жизни и судьбы близких людей становятся в данном случае приоритетными (например, в работах A.A. Саакянц, И.В. Кудровой, М.И. Белкиной, В. Лосекой (см. 232; 178; 107; 43)).
Продуктивным для нашей работы явилось обращение к рецензиям
B.Я. Брюсова (1911, 1912), М.С. Шагинян (1911), Н.С. Гумилева (1912), А. Белого (1922), В.Ф. Ходасевича (1924), Д.П. Святополка-Мирского (1924, 1925), опубликованным при жизни поэта (см. 22; 281; 29; 12; 275; 238; 249).
И все-таки большая часть филологических статей и монографий посвящена собственно творческим исканиям поэта, познанию законов ее художественного мира, изучению лирического “я” (например, работы С. Ель-ницкой, Е. Фарыно, Е.Б. Коркиной, М.Л. Гаспарова).
Монографии и отдельные статьи западных исследователей
C. Ельницкой и Е. Фарыно построены по принципу выявления оппозиций

поэтического мира Цветаевой. Например, С. Ельницкая оперирует “общими смысловыми инвариантами”, являющимися, по ее мнению, принципиальными в структуре поэтического мира Цветаевой. Суть архисюжета, лежащего в основе цветаевского творчества, по мнению исследовательницы, заключается в следующем, “в начале было слово, Высший замысел Бога”, который “человек нарушил”, и задача художника состоит в восстановлении “нарушенной в мире гармонии с помощью миро- / мифотворчества” (141, 61). Конфликт ‘истинного / неистинного’ приобретает трагические черты в контексте цветаевских произведений.
Е. Фарыно в своей монографии “Мифологизм и теологизм Марины Цветаевой” (1985) предпринимает попытку исследовать природу цветаевского “мифотворчества” (см. 270).
С точки зрения выявления структурных бинарных оппозиций анализирует модель поэтического мира Цветаевой М.Л. Гаспаров. Трагическим, по его мнению, оказывается соединение “через разрыв” двух влекущихся друг к другу полюсов: красоты и страсти, с одной, и духа, с другой стороны (114, 264).
Но статичность набора бинарных оппозиций поэтического мира М. Цветаевой и ее лирического героя иногда препятствует тому, чтобы проследить эволюцию творчества поэта во всей полноте.
Проблеме эволюции поэтического мира Цветаевой и лирического героя посвящены работы Е.Б.Коркиной. Подчеркивая триединство “личности-поэзии-судьбы” поэта, автор подробно останавливается на второй и третьей составляющих этого триединства и делает вывод о том, что, в сущности, Марина Цветаева - поэт единственной темы — “тема небытия”. Тщательно анализируя основную тематику и проблематику произведений поэта, Е. Коркина отмечает в качестве лейтмотива цветаевского творчества - движение “в направлении мира иного” (курсив Е. Коркиной. - Р.К.) (166, 117).

ял”, “От четырех до семи”, “Не гони мою память!”, “Картинки с конфеты”, “Кроме любви”, “Правда” и др. Ориентируясь на модные книжные каноны, заимствуя дневниковую форму у Марии Башкирцевой (кстати, и образ, и “Дневник” этой художницы, умершей 23-х лет от роду (не это ли еще одна реминисценция цветаевской “Молитвы”), демонстрирующий “исступленное стремление к славе”, живо интересовал и В. Брюсова: “Ничто так не воскрешает меня, как дневник Марии Башкирцевой. Она - это я сам, со всеми своими мыслями, убеждениями и мечтами”, - записывает он в 1892 году (цит. по (164, 38)), перефразируя душевное состояние пушкинской героини (“Татьяна пред окном стояла, / На стекла хладные дышала, / <...> / Прелестным пальчиком писала / На отуманенном стекле / Заветный вензель О да Е (курсив А. Пушкина. - Р.К.)” (55, П-240). Цветаева создает образ героини, не имеющей жизненного опыта, знающей жизнь по “картинкам”, но уже изначально стремящейся к другому, неизвестному, далекому, лишенному бытовой окраски. А образ “волшебного фонаря”, возможно, заимствован и из “Войны и мира” Л.Н. Толстого: “Вся жизнь, представлялась ему (князю Андрею. - Р.К.) волшебным фонарем, в который он долго смотрел сквозь стекло и при искусственном освещении. Теперь он увидел вдруг, без стекла, при ярком дневном свете эти дурно намалеванные картины” (64, 189-190). Поэзия в творчестве М. Цветаевой, как мы увидим в дальнейшем, и является тем самым “волшебным фонарем”, который позволяет по-новому взглянуть на повседневные, привычные вещи и отношения.
Описанные с подчеркнуто детской “непосредственностью” семья, дом, детали быта, повседневность в цветаевских сборниках стихов “Вечерний альбом”, “Волшебный фонарь”, “Их двух книг” (кстати, изданный в 1913 году в издательстве “Оле-Лукойе”), причем разделы первых двух книг весьма знаменательны в данном контексте (“Детство”, “Любовь”, “Только тени” и “Деточки”, “Дети растут”, “Не на радость”), и сегодня вое-