"Новая проза" Валентина Катаева : Поэтика воплощения авторского самосознания

• Автор: Рытова, Татьяна Анатольевна
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 1998
• Место защиты: Томск
• Количество страниц: 178 с.

ОГЛАВЛЕНИЕ
Введение
1. «Я» и история. (Лирический герой. - Автор-читатель, интерпретатор. - «Другие» как феномены сознания, закрепленного в тексте.)
2. «Я» и бытие. (Автор-творец и автор-герой. - Лирический герой. - «Другой» как двойник лирического героя, маска, персонаж-функция.)
3. «Я» и культура.(Автор-повествователь, «скриптор». -Сосуществование лирического и автобиографического героев. -«Другой» как феномен реальности.)
4. «Я» и творчество. (Автор в образе повествователя. - Автор-творец, трансгредиентный герою. - Герой как овнешненный «другой». - Структурная тождественность героя автору.)
Заключение
Список использованных источников и литературы

ВВЕДЕНИЕ
«Новая проза» В. Катаева 1960-х-80-х г.г., вызывавшая острый интерес в литературных кругах, сегодня не воспринимается как актуальное литературное явление. Однако, пытаясь вписать весь открывшийся объем русской литературы XX века в общий мировой художественный процесс, нельзя обойти молчанием творчество позднего Катаева. Наше обращение к «новой прозе» связано, во-первых, с осмыслением литературной ситуации второй половины XX века как ситуации кризиса прежнего «языка» литературы, кризиса реализма. Развитие постмодернистской литературы, «взрыв» игровой прозы, искусства соц-арта обусловили поиск культурных источников современной литературы и, как следствие, вызвали переосмысление наследия русских писателей (прежде всего XX века).1 В связи с общей тенденцией поздняя проза В.П.Катаева получила новые определения. Например, М. Липовецкий называет Катаева «социалистическим модернистом» [245; с.196], В. Новиков «неприкрытым модернистом» [271; с. 192]. Во-вторых, в современной духовной ситуации актуальным стал вопрос о феномене самого Катаева. В прозе Катаева 1960-х-80-х годов видят проявление эстетического фрондерства: учитывая место Катаева в советской литературе, его упрекают то в сервилизме (потому диссидентский слой интеллигенции не принимал Катаева), то в эгоцентризме, в утрате традиционной учительности, социальности; подвергается сомнению художественная ценность его «новой прозы»
Сегодня на позднего Катаева можно взглянуть как на проявление той смены статуса писателя, которая происходит в русской литературе конца XX века: разрушается образ художника как духовного лидера. Современное исследование творчества В.Катаева требует тщательного и непредвзятого анализа не политической или этической позиции, а его прозы в полноте и динамике. Тогда появится возможность объективного истолкования художественной эволюции писателя, около 70 лет занимавшего заметное место в литературном процессе.
В целом, динамика творчества Катаева совпадает с общими тенденциями развития русской литературы XX века. Ранний период -(1920-е - начало 30-х годов) - время экспериментаторства, когда Катаевым были опробованы, кажется, все существующие жанры. В эти годы им создаются многочисленные рассказы (см. сборники «Новая жилищная политика» - М., 1922; «Сэр Генри и черт» - Берлин, 1923; «Бездельник Эдуард» - Л., 1925 и пр.), повести («Отец - 1925 г.;
1 См. книгу А.Жолковского «Блуждающие сны» (1994 г.), монографию Ю.Мальцева о творчестве Бунина (1994 г.), монографию Б.Сарнова о Зощенко (1996 г.)
2 См., в частности, последние статьи о Катаеве О.Михайлова [79]. и Б.Сарнова [89].
«Растратчики» - 1926 г.); авантюрный роман «Повелитель железа» (1925 г.) и производственный роман «Время, вперед!», написанный в экспрессивном кинематографическом стиле. Он экспериментирует как стихотворец и как драматург (сатира «Растратчики — 1927 г., водевиль «Квадратура круга» - 1928г.). Период 1930-х - 50-х годов
характеризуется в творчестве Катаева перерывом новаторских поисков, однако профессиональная зрелость его воплотилась в создание «канонических» повестей «Белеет парус одинокий» (1936 г.), «Сын полка» (1945 г.), а затем завершении тетралогии «Волны черного моря», в которую помимо повести «Белеет парус одинокий» были включены романы «За власть советов!» (1949 г.), «Хуторок в степи» (1956 г.) и «Зимний ветер» (1960г.). С начала 1960-х годов возникает поздняя волна экспериментальной прозы Катаева:
«Маленькая железная дверь в стене» (1960 - 1964 г.г.);
«Святой колодец» (1962 -65 г.г.);
«Трава забвенья» (1964 — 67 г.г.);
«Кубик» (1967 - 68 г.г.);
«Разбитая жизнь, или Волшебный рог Оберона» (1969 - 72 г.г.);
«Кладбище в Скулянах» (1973 -75 г.г.);
«Алмазный мой венец» (1975 - 77 г.г.);
«Уже написан Вертер» (1979 г.);
«Юношеский роман» (1980 -81);
«Спящий» (1984 г.);
«Сухой лиман» (1985 г.).
Эти произведения воплощают поворот к ярко выраженному субъективному изображению мира, хотя появление рассказа «Фиалка» (1973г.) свидетельствовало, что объективный повествовательный стиль и традиционная фабульность вполне доступны позднему Катаеву.
Творчеству Катаева посвящено значительное число журнальных, газетных статей, критико-биографических очерков и литературоведческих исследований. Среди тех, кто пристально следил за Катаевым, следует назвать Л. Скорино («Писатель и его время» - М
1965 г.), Б.Галанова (монографии «Души изменчивой приметы» - М., 1982; «Валентин Катаев: Размышления о Мастере и диалог с ним» - М., 1989 г.), Б. Сарнова (см. его работу «Бремя таланта» - М.,1987 г.), В. Кардина (см. его книгу «Обретение: Литературные портреты» - М., 1989 г.). Тем не менее, нет ни серьезного монографического исследования творчества Катаева, ни даже литературоведческой статьи, где была бы дана филологическая интерпретация менявшейся эстетики и поэтики
В.Катаева, связи его творчества с художественными поисками и советской, и русской, и официозной, и оппозиционной литературы. Немного и статей, дающих анализ художественности отдельных произведений, особенно это касается прозы 1920-50-х годов. «Новую

неповторимо-оригинального, со всеми его внутренними и внешними особенностями. Думаю, это невозможно» [2; 1; с. 8]. Таким образом, в начале повести заявлен главный вопрос о жизни и смерти (что остается после жизни) и представлен как бы интуитивный (еще ничем не
обоснованный) ответ на него, версия.
Сюжет произведения показывает, какой драматизм мироощущения автора стоит за подобным ответом.
В попытке восстановить живой человеческий облик Ленина автор-интерпретатор перебирает множество всем известных фотографий,
живописных портретов и документальных описаний его внешности. На первый взгляд, именно в них объективно запечатляется человеческая индивидуальность. Однако по материальным свидетельствам восстановить подлинный образ неповторимой личности невозможно. Автор-интерпретатор обнаруживает, что воспоминания современников и
фотоснимки воплощают изменчивый облик Ленина. «Обратите внимание на альбом ленинских фотографий. Почти на каждой он совсем другой, странно непохожий на себя. Как, например, не схожи между собой Ленин парижских лет и мечтательно-грустный Ленин в Закопане...постаревший, морщинистый Ленин 14-го года
...помолодевший Ленин 17-го года, готовый в любую минуту в бой...» [2; 1; с. 10]. Не раз в повести Катаева в той или иной форме акцентировано, что «внешность Ленина была очень изменчива, трудноуловима, и подчас характер ее делался совсем иным» [2; 1; с.59]. В этом открывается некая истина б человеке: человек - это не целостность во времени: «...быть может, наружность Ленина менялась потому, что он слишком быстро старел» [2; 1; с. 10]. С другой стороны, не снимается проблема: можно ли восстановить истинный образ ушедшего человека, если он, в принципе, не тождествен самому себе во времени?
Проблема идентичности человека во времени обусловливает временное и пространственное ограничение сюжета. Это время пребывания Ленина и Крупской в Париже, относительно короткий и в своем роде законченный период в судьбе Ленина. Это период самоопределения, период эмиграции, период окончательного размежевания с оппозицией, и с другой стороны - период формирования практической стратегии ленинского дела (например, организация партийной школы в Лонжюмо) и утверждения философских позиций (книга Ленина «Материализм и эмпириокритицизм»). Совокупность этих моментов призвана воплотить в повести «Маленькая железная дверь в стене» некоторый кризисный отрезок жизни Ленина, экзистенциальную ситуацию: отстаивание им своих идей порождает его экзистенциальное одиночество. Окруженный близкими и единомышленниками Ленин остается принципиально одинок. Это подчеркнуто у Катаева в разных аспектах. Поездка на Капри оказывается чревата идейным непониманием и разногласиями Ленина не только с оппозицией (Богданов, Луначарский,