Локус Михайловского в поэтическом творчестве А. С. Пушкина

• Автор: Козмин, Вячеслав Юрьевич
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 1999
• Место защиты: Санкт-Петербург
• Количество страниц: 175 с.

Содержание
Введение
Глава 1.
Функции ландшафта, природного явления и топонима в поэтическом тексте
"Скат тригорского холма"
Разлив
Глава 2.
Поэтическое осмысление предметного содержания локуса Михайловского
"Русская баня"
"Вот мельница..."
Глава 3.
Народный костюм и проблемы поэтического народознания
Венец
"Сорочка легкая спустилась..."
Заключение
Библиография

Введение
Формирование локуса Михайловского тесно связано с становлением в поэтическом творчестве A.C. Пушкина образа деревни. Впервые эта тема была озвучена в письме Пушкина П.А. Вяземскому в 1816 году: "Уединение в самом деле вещь очень глупая, назло всем философам и поэтам, которые притворяются, будто живали в деревнях и влюблены в безмолвие и тишину:
Блажен, кто в шуме городском Мечтает об уединеньи,
Кто видит только в отдаленьи Пустыню, садик, сельский дом,
Холмы с безмолвными лесами,
Долину с резвым ручейком И даже... стадо с пастухом!
Блажен, кто с добрыми друзьями Сидит до ночи за столом И над словенскими глупцами Смеется русскими стихами,
Блажен, кто шумную Москву Для хижинки не покидает
То не во сне, а на яву Свою любовницу ласкает!.."
(XIII,З)1
1 Произведения и письма Пушкина цитируются (с указанием в тексте тома и страницы) по изд.: Пушкин. Поли. собр. соч. Тт. 1-16. АН СССР. 1937-1949.

Б. Мейлах, выстраивая социологическую схему развития темы "деревни" у Пушкина, ( "ученическое подражание"- "отрицание прежде воспевавшихся фантазии и обмана" - "обличение крепостничества") следующим образом комментирует стихотворение: "С 1816 г. Пушкин в ряде стихотворений декларирует отказ от предпочтения фантазии реальной действительности . Поэт, лишь недавно воспевавший сельскую уединенную жизнь, иронически признается: "Блажен..."
Трудно согласится с утверждением исследователя о "юношеском реализме" Пушкина, проявившимся еще в лицее. Позиция поэта носит явно литературный характер. Критика пасторального шаблона используется для критики литературных оппонентов - "словенских глупцов". Поэт не подвергает критике содержание самой темы, которая в то время в действительности ему не знакома. Здесь присутствует лишь констатация вырождения штампа, и его безотносительность к месту. Тем не менее "сельская" тема становится серьезной литературной проблемой, еще до письма Вяземскому, в тот момент, когда в жизни Пушкина появляются реальные "пустыня, садик, сельский дом" в подмосковном имении Захарово ("Послание к Юдину"). Именно с этим стихотворением Б.Н. Томашевский связывает "зарождение оригинальной лирики Пушкина": "Послание к Юдину" построено на мотивах эпикурейской поэзии конца XVIII века., впитавшей в себя руссоистские тенденции противопоставления счастливой сельской жизни городу. Но эти мотивы служат только разгоном для основной темы послания: описания Захарова. Сквозь традиционные и шаблонные мотивы эпикурейской лирики проскальзывают живые строки, описывающие знакомый пейзаж"3 Обращает на себя внимание тот факт, что в лирике Пушкина 1815 года в обозначении
2 Мейлах Б. Пушкин и русский романтизм. М.Л., 1937. С. 145.
3 Томашевский Б.В. Пушкин. М., 1990.С.189.

"Темная ель" - северный аналог греческим лаврам и кипарисам, найденный в ходе поиска соответствий между русской деревней и Грецией и заданный в эпиграфе ко второй главе "Евгения Онегина": "О, rus!". Южная флора сопровождает описания поэтических локусов древности. См., например, у Вергилия:
Сладостной в те времена был я -Вергилий - питаем Партенопеей; трудясь, процветал и не гнался за славой;
Песней пастушьей себя забавлял и, по юности смелый,
Титира пел в тени широковетвистого бука
В поверьях русского народа ель занимала особое место. Именно фольклорная частотность могла повлиять на внесение "русского" дерева на русский Парнас. В то же время представления о ели отличались полярностью. С одной стороны, ель имела самое непосредственное отношение прежде всего к области смерти и была связана с целым комплексом похоронно - поминальных ритуалов и верований"51(Ср. "Елка - это печальное тавро северной природы” ( XI, 256)), с другой - ель может выступать как священное дерево: свидетельство тому многочисленные русские предания о явлениях на елях чудотворных икон"
Но если при описании образа русской деревни "печальная" тональность ели вполне соответствует верованиям в крестьянской среде, то образ тригорской ( парковой) ели имеет иной аналог. В этом смысле, любопытна параллель с символом, "родственных" Тригорскому Святых Гор: "Однажды, во время молитвы на Синичьей горе, пред ним ( пастухом Тимофеем, жителем Воронина - В.К.) воссиял чудный свет и разлилось неизреченное благоухание; когда Тимофей начал осматриваться кругом, то увидел икону Владычицы нашей Богородицы Одигитрии,
50 Вергилий. Буколики. Кн. 4. // Вергилий. Буколики. Георгики. Энеида. М. 1979. С.131.
51 Агапкина Т.А. Ель //Живая старина №1. 1997. С.4.