Лексико-грамматические и стилистические особенности судебной речи второй половины XIX века

• Автор: Соловьева, Татьяна Александровна
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2000
• Место защиты: Тула
• Количество страниц: 207 с.

Лексико-грамматические и стилистические особенности русской судебной речи второй половины XIX века
СОДЕРЖАНИЕ
Введение
Глава I. Лексико-фразеологические источники выразительности
судебной речи
§ 1. Роль высокой лексики в решении задач судебной речи
§ 2. Место разговорно-просторечной лексики в судебном
монологе
§ 3. Пословично-поговорочный и фразеологический
материал в контексте судебной речи
§ 4. Характер образования и особенности употребления
метафор в выступлениях юристов
Глава П. Особенности синтаксд(|<[''|рчи русских юристов
в речетворчестве судебных ораторов
§ 2. Стилистические функции однородных членов
в судебной речи
§ 3. Синтаксический паратгселизм как композиционностилистическое средство в судебном монологе
§4. Роль вопросительных конструкций
в судебном выступлении
§ 5. Восклицательные предложения в выступлениях
ораторов-юристов
Заключение
Источники
Список цитируемой литературы

Введение
Экстралингвистическая и речевая ситуация
Историю языка принято называть историей стилей. Историческая стилистика решает проблему языкового употребления в конкретный отрезок времени.
Вторая половина XIX века вошла в историю России как эпоха перемен, когда, по выражению Л. Н. Толстого, «все переворотилось и только укладывалось» [60; с. 478]. Социально-экономическая и политическая ситуации потребовали реформирования всех сторон жизни страны. 19 февраля 1861 года Александр 11 подписал «Положения о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости» и «Манифест» об отмене крепостного права. Чуть позже были подготовлены и проведены земская (1864), судебная (1864), городская (1870) и военная реформы, которые явились дальнейшим шагом на пути преобразования страны. Во всех областях политики, экономики, искусства, образования происходили изменения, которые можно охарактеризовать как прогрессивнодемократические. Бурно развивалась российская наука. Всемирно известными стали достижения русских ученых - А. М. Бутлерова, Д. И. Менделеева, И. М. Сеченова, И. И. Мечникова, С. В. Ковалевской, К. Э. Циолковского, К. А. Тимирязева и других. Всеобщее признание получило творчество Ф. М. Достоевского, Л. Н. Толстого, А. П. Чехова, В. Г. Короленко, М. Горького. Театр, музыка, живопись того времени тоже дали истории немало славных имен. Главным общим направлением в развитии общественной мысли, литературы и искусства эпохи можно назвать обращение к истокам народной жизни.
Вспомним т. н. «хождение в народ», «опрощение» Л. Н. Толстого, тематику

творчества художников и т. д. Характерно, что ведущее направление в живописи XIX века занял бытовой жанр. Живописалась обстановка русской деревни, мещан и чиновников. Изобразительное искусство широко пропагандировалось среди народа. Активно действовало «товарищество передвижных художественных выставок». Музыка того времени прежде всего связана с объединением музыкантов, которое критик В. В. Стасов назвал «могучей кучкой». Вошедшие в золотой фонд мировой музыкальной классики «Борис Годунов», «Хованщина» Мусоргского, «Князь Игорь», «Богатырская симфония» Бородина, «Садко» и «Снегурочка» Римского-Корсакова были художественно-музыкальным осмыслением русской истории, обращением к народной мудрости, попыткой приблизиться к национальным истокам, понять их.
Во второй половине XIX века научно-культурную среду пополнило новое поколение, поколение разночинцев, которые были носителями и выразителями новых идей. Критик-шестидесятник Н. В. Шелгунов назвал этот процесс «встречным потоком», «новым умственным движением снизу вверх» [29; с. 65], навстречу старой аристократическо-дворянской культуре.
Переломные, перестроечные периоды в истории страны вызывают закономерный интерес историков, экономистов, культурологов, языковедов. Лингвисты пристально всматриваются в языковые процессы переходных эпох, задаваясь вопросом, сопровождается ли перестройка общественных отношений перестройкой в системе и функционировании языка.
В отечественном языкознании немало работ по изучению языка этого периода, которые касаются как особенностей разных ярусов языковой системы,

ной литературы. Судебные ораторы также не оставляли его без внимания. Приведем етце пример:
«Какая удивительная психология! Предполагают, что Миронович после убийства, когда весь мир должен был завертеться у него в голове, из всех на свете людей почему-то останавливается на одном Грязнове ...потерял способность думать о чем-либо другом, что все свое гнусное дело оставил, говоря языком прислуги, нисколько не прибранным и возмечтал, что одним подбросом грязновского дела и его квитанций все свалит на Гряз-нова» /Андреевский С. А., 7/.
Встречаются контексты, где сорасположение «высоких» и «сниженных» лексических единиц служит для создания не иронии, а контраста. Автор речи противопоставляет ложь и истину, правого и виноватого, высокий идеал и низкую реальность.
«...лепта добровольного приношения вдовицы лучше золота Фарисейского. Ей это известно лучше нас, так пусть же не прикрывается она этим, пусть кощунством не обморачивает умы» /Плевако Ф. Н., 7/.
Высота идеала, к которому призывает игуменья Митр о фания, не совпадает с реальным положением дел, с ее поведением. Эту разницу и подчеркивает оратор с помощью разностильной лексики.
«Сообразите наконец, что Миронович от начала до конца ни от одного своего слова не отступился, не солгал, не впал в противоречие, и для виновного срок был слишком велик, чтобы не соблазниться не солгать;