Гоголь и русский символизм

• Автор: Сугай, Лариса Анатольевна
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Докторская
• Год защиты: 2000
• Место защиты: Москва
• Количество страниц: 402 с. + Прил. (267 c.: ил. )

ОГЛАВЛЕНИЕ
Введение
Глава I. «Испепеленный» или «Пламенеющий»? (Гоголь в критике рус-
ских символистов)
1.1. Рождение темы
1.2. «Загадка» Гоголя: образ писателя и мыслителя в трактовках
символистов
1.3. Мифопоэтика символистов и художественные приемы в критической прозе о Гоголе
Глава II. Г оголь и гоголевские образы в поэзии символистов
2.1. История ненаписанной кантаты
2.2. Предсмертное стихотворение Юрия Сидорова
2.3. «Гоголь в Риме»: две поэтические версии
2.4. Гоголевская Русь в поэзии символистов: послеоктябрьские
поэмы Георгия Чулкова и Максимилиана Волошина
2.5. Гоголевские мотивы в поэзии Бальмонта
Глава III. Иннокентий Анненский - исследователь, интерпретатор и
«переписчик» Г оголя
3.1. Трагическое непонимание
3.2. Научно-исследовательские и учебно-методические работы
И.Ф. Анненского о Гоголе
3.3. «Нос» Г оголя и «Нос» Анненского
3.4. Повесть «Портрет» и ее «отражения»
Глава IV. Гоголь в творческой судьбе Валерия Брюсова
4.1. Автор «Испепеленного» в зеркале критики и в воспоминаниях
современников
4.2. Брюсов-актер в комедии Гоголя. Комедия Брюсова и гоголевские традиции

4.3. В защиту Поэта Вечности: конспект переписки Белинского и
Гоголя
4.4. Публикации гоголевских писем в журналах «Русский архив» и
«Русская мысль»
4.5. Брюсов-исследователь, Брюсов-поэт: «Испепеленный»
4.6. Второй гоголевский спектакль
4.7. После «Испепеленного»
Глава V. Гоголь и художники-мирискусники
5.1. Реализм и символизм иллюстраций Кустодиева
5.2. Гоголиана Константина Сомова
5.3. Гоголь в творчестве Мстислава Добужинского
5.4. Иллюстрация Льва Бакста к повести «Нос». «Гоголевские
обложки» Бакста и Бенуа
5.5. Судейкин-либреттист
Заключение
Приложения
1. Примечания
2. Иллюстр ации
3. Г оголь в жизни и творчестве символистов. Летопись событий
4. Речь И.Ф. Анненского о памятнике Г оголю
5. Десять лекций по истории новой русской литературы. Программа
и материалы. Составил В.Я. Брюсов. Лекция 5. Эпоха Гоголя
6. С.Ю. Судейкин. «Женитьба» Гоголя. Балет: Взгляд на постановку
7. Из неопубликованных работ Андрея Белого
Список использованной литературы и архивных источников
Список иллюстраций
Указатель имен
ВВЕДЕНИЕ
В 1933 г. в журнале «Звезда» печатался роман Ольги Форш «Символисты», вышедший год спустя в Ленинграде отдельным изданием под названием «Ворон». Это было последнее произведение писательницы, в самой структуре которого она пыталась воплотить идею связи времен и поколений. Герой романа - старый русский интеллигент, учитель Лагода («Антик»), советский безработный, состоящий на бирже труда, - погружен в свою тему -«Символисты и Гоголь»: «...Гоголь познавался Лагодой как подлинный отец символизма. Символизма не как литературной школы, а как поведения, как попытки взорвать действительность, до беспредельности выпрыгнуть то ли в бога, то ли в чёрта... <...> Самих же символистов Лагода мудрено как-то связывал, вообразите, с комсомолом, с молодыми» [876, с. 4]1. Дневник Тама-нина, рисующий былую жизнь символистов столицы и провинции, выступления Мэтра, речи Каданова об Антихристе и, главное, образ-символ Гоголя-

Ворона как отражение духовных исканий русской интеллигенции начала XX века - все это продолжало символистские традиции «освоения классики». Близкая в молодые годы к кругам символистов, писательница не только воссоздавала атмосферу прошедшего, но и представляла символизм как своеобразный мост, соединивший эпоху Гоголя со днем настоящим2.
Даже в форме художественного произведения Форш не удалось представить читателям декадентского Гоголя: окрик официального гоголеведе-ния - в лице В.А. Десницкого - не заставил себя долго ждать. Критик-марксист в своей методологической статье «Задачи изучения жизни и творчества Гоголя»3 обрушился на все старые и новые «декадентские» трактовки писателя. Одной иронической подстрочной сноски в статье было достаточно, чтобы перечеркнуть роман Форш, да еще вкупе с повестью-драмой другого известного писателя начала века: «По символистской “поэтической” схеме написана в наши дни повесть С. Сергеева-Ценского “Гоголь уходит в ночь” (М., 1933); символистский же “гений” Гоголя одухотворил и роман О. Форш “Ворон” (Л., 1934; в первоначальной редакции “Символисты”)» [538, 85].

символист», открывавшийся следующими словами: «Да, именно так я решаюсь назвать Гоголя. По моему мнению, он был у нас первый символист. Понимаю, насколько странным должно показаться подобное определение того, за кем издавна утвердилось название главы русской натуральной школы, отца русского реализма» [540]. В тот же день, когда появилась статья Джонсона, читающая киевская публика, раскрывая другую городскую газету -«Киевскую мысль», - знакомилась в ней со статьею «Гоголь», написанной поэтом-символистом Андреем Белым. В этой публикации мысль о символизме Гоголя звучала в гораздо более сдержанной форме: «Назовите Гоголя символистом - тут есть вечная правда; назовите его реалистом, - вечная правда и в этом определении» [59]11. Параллельно с киевской публикацией Белый готовил статью для четвертого номера «Весов» под тем же названием «Гоголь», но отличную от опубликованной в Киеве. В ней поэт заявлял: «Я не знаю, кто Гоголь: реалист, символист, романтик или классик», и далее: «...я имею склонность к символизму; следовательно, мне легче видеть черты символизма Гоголя; романтик увидит в нем романтика; реалист - реалиста» [80, с. 364, 365]. А вот автор, который в отличие от Андрея Белого не имел склонности к символизму, открыто назвал Гоголя первым символистом и посвятил этой характеристике целую статью.
Что удалось узнать об авторе статьи? На одном из писем (вернее, конверте) Джонсона к артисту, режиссеру и театральному деятелю Н А. Попову (1871-1949) есть следующая помета рукой последнего: «Джонсон (Иванов) Иван Васильевич, уроженец Чернигова, кум композитора Ильи Саца. Киевский журналист (сотрудник “Театра и искусства”), потом инспектор те-атр<ального> Училища Киевского о<бщест>ва искусства и литературы. Переселившись из Киева в Москву, несколько последних лет своих жизни прожил у меня. Скончался в Орше, где заразился сыпным тифом. Архив его весь передан мной с согласия его семьи в Гос<ударственный> театральный музей» [336, л. 20]. Среди писем есть также заявление Джонсона-Иванова в правление Общества драматических писателей о внесении в каталог его