Якоб Буркхардт как историк греческой культуры

• Автор: Халфина, Юлия Львовна
• Шифр специальности: 07.00.09
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2000
• Место защиты: Томск
• Количество страниц: 157 с.

ВВЕДЕНИЕ
НЕКОТОРЫЕ СПЕЦИФИЧЕСКИЕ ЧЕРТЫ ГЕРМАНСКОЙ ИСТОРИОГРАФИИ
XIX ВЕКА
§ 1. ОСОБЕННОСТИ ИСТОРИИ КУЛЬТУРЫ КАК НАУЧНОГО НАПРАВЛЕНИЯ И ЕЕ
РАЗВИТИЕ В XVIII — XIX ВВ
§ 2. ВЕДУЩИЕ ТЕНДЕНЦИИ ГЕРМАНСКОЙ ИСТОРИОГРАФИИ XIX ВЕКА
§ 3. ИСТОРИОГРАФИЯ ИСТОРИИ ДРЕВНЕЙ ГРЕЦИИ XIX ВЕКА
§ 4. ТРАНСФОРМАЦИЯ ЭСТЕТИЧЕСКОГО ОБРАЗА АНТИЧНОСТИ В НЕМЕЦКОЙ
ОБЩЕСТВЕННОЙ МЫСЛИ ХУПТ-Х1Х ВВ
ЯКОБ БУРКХАРДТ КАК ИСТОРИК ГРЕЧЕСКОЙ КУЛЬТУРЫ
§ 1. ПЕССИМИСТИЧЕСКИЙ СУБЪЕКТИВИЗМ И СПЕЦИФИЧЕСКИЙ АНТРОПОЦЕНТРИЗМ
В ИСТОРИОГРАФИИ БУРКХАРДТА
§ 2. ОСОБЕННОСТИ ОСМЫСЛЕНИЯ БУРКХАРДГОМ ДРЕВНЕГРЕЧЕСКОЙ КУЛЬТУРЫ
§ 3. НЕКОТОРЫЕ АСПЕКТЫ ДРЕВНЕГРЕЧЕСКОЙ КУЛЬТУРЫ В ИНТЕРПРЕТАЦИИ ЯКОБА
БУРКХАРДТА
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ

ВВЕДЕНИЕ
Имя Якоба Буркхардта давно и прочно занимает место в ряду имен историков первого ранга. Однако при знакомстве с посвященной ученому литературой можно встретить немало парадоксов. Во-первых, о Буркхардте — историке написано едва ли не меньше, чем о Буркхардте — «политическом пророке», «истинном европейце», а также теоретике истории. А во-вторых, внутри корпуса собственно историографических работ о нем тоже есть свои диспропорции. Книга «История греческой культуры», опубликованная в 1898-1902 годах на основе рукописного наследия ученого и конспектов читавшихся им лекций, до сих пор остается недостаточно изученной. Ее судьба разительно отличается от той, что выпала на долю другой работы базельского профессора — «Культура Италии в эпоху Возрождения». Изданная в 1860 году, она сразу же была признана классической и принесла автору европейскую славу.
С «Историей греческой культуры» все было наоборот. Буркхардт, читавший в 1872-1886 годах лекции по истории греческой культуры, настаивал именно на таком названии. Почти до самой своей смерти (в 1897 году) он не желал готовить их к публикации. Родственникам и коллегам, работавшим с архивом ученого, понадобилось пять лет, чтобы издать на базе этих конспектов масштабную (объемом около двух тысяч страниц) книгу. Некоторые из ее недостатков, таким образом, можно объяснить именно историей публикации. Но волна жесткой критики, обрушившаяся на книгу сразу по выходе, оказалась вполне соответствующей пессимистическим ожиданиям Буркхардта. На фоне давнего, но оттого не менее грандиозного успеха «Культуры Италии...» это тем более удивительно: неужели давно сложившийся, талантливый ученый столь кардинально поменял свою методологию? Будь это так, данный феномен все равно следовало бы рассмотреть подробнее. Если же это не так, то еще более поучительно рассмотреть, как влияет на судьбу научного труда интерпретация его другими учеными и как она может прославить или низвергнуть то или иное произведение вне зависимости от его собственных качеств.
Однако у холодного приема, оказанного «Истории греческой культуры», есть более глубинные причины. Эта книга написана в жанре Kulturgeschichte, причем является одним из его величайших достижений. Цели и методы Kulturgeschichte практически диаметрально противоположны задачам и методам, которые ставила и которыми пользовалась тогда «официальная», «академическая» историография. Однако теперь то,

что современная «Истории греческой культуры» критика считала недостатками, может обратиться в достоинства. Ведь по сравнению со второй половиной XIX или даже началом XX века парадигма исторической науки претерпела значительные изменения.
Здесь следует сразу же сказать, каково содержание термина «Kulturgeschichte» и чем он отличается от термина «история культуры» (именно так слово «Kulturgeschichte» переводится с немецкого). Kulturgeschichte — это, во-первых, название одного из направлений немецкой историографии второй половины XIX века (здесь мы подразумеваем совокупность трудов), а во-вторых, комплекс определенных принципов, согласно которым писались труды по истории культуры — как входящие в вышеупомянутое направление, так и иные (например, вольтеровские). Поэтому термин «Kulturgeschichte» в соответствующем контексте употребляется вместо термина «история культуры»; последний, кроме того, что тоже обозначает одно из направлений историографии, может также подразумевать простое последовательное перечисление и описание культурных достижений человечества.
Вернемся к отмеченным тогдашними критиками недостаткам, выглядящим ныне как достоинства. Главными упреками, прозвучавшими в адрес произведения швейцарского ученого, были обвинения в дилетантизме и субъективизме. Если устранить из этих терминов негативную окраску, то данные явления в книге Буркхардта невозможно отрицать. Однако они являются неотъемлемой частью авторского замысла. Человек, имеющий право называться культурным, представлялся Буркхардту как активный мыслящий субъект, сознательно вырабатывающий собственную позицию относительно явлений человеческого духа. Право на собственное суждение, не более «истинное», чем суждение любого из читателей, базельский профессор оставляет и собственно за автором научного труда. Буркхардт разрабатывал методологическое обоснование своих лекций, имея в виду те изменения, которые вскоре произойдут с исторической наукой. Принадлежа к тому же поколению, что и его критики, он считал эту трансформацию негативной, но неизбежной. Теперь же, когда предсказанные базельским профессором изменения совершились, изучение его историографических методик представляется весьма полезным и познавательным.
Наряду с постановкой культурной проблематики на первый план и стремлением Буркхардта к популяризации стиля и метода своих трудов, в произведениях базельского профессора особенно важна та их черта, которую сегодня назвали бы «цивилизационным подходом». В самом деле, все три зрелых труда (третий — «Время Константина Великого», 1853) Буркхардта рисуют нам картину определенной исторической эпохи в

позиции, а в самой науке ни один из образов не вытесняет другой, не претендует на звание единственно верного. «Историческое знание, — читаем мы в «Задачах истории культуры», — редко, если вообще когда-либо, означает указание на строго замкнутую причинность. Оно всегда есть понимание взаимосвязи. Такая взаимосвязь, как уже указывалось, всегда открыта, иными словами, её никогда не следует представлять в образе некоей цепи, состоящей из звеньев, но как неплотно связанную охапку прутьев, в которую, пока позволяет веревка, можно добавлять все новые и новые веточки. Быть может, вместо охапки прутьев здесь более подходящим будет букет полевых цветов. По своей несхожести и разнообразию всякое новое понятие, добавленное к выдвинутой концепции исторической взаимосвязи, может быть уподоблено вновь сорванному цветку: с каждым из них вид всего букета меняется»62.
Обрисовав основные особенности истории культуры и её отличие от позитивистской «политической» историографии, перейдем к рассмотрению отдельных, этапных для её развития, трудов и авторов.
Как мы уже говорили, начало истории культуры положил Вольтер — своей книгой «Век Людовика XIV». Эта книга посвящена истории конкретной, к тому же родной автору, страны на протяжении весьма небольшого, длиной в жизнь одного поколения, отрезка времени (причем это время отстоит весьма недалеко от времени жизни самого автора). И здесь никак невозможно удержаться от ещё двух обобщений, от констатации двух признаков, присущих не тотально всей Kulturgeschichte на протяжении ста лет, однако примечательным образом характерных для всех рассматриваемых нами трудов. Речь идет о «модернизации» в Kulturgeschichte времени и пространства рассказа.
Поясним: о сколь бы далеком прошлом не вел речь историк культуры, это прошлое всегда наделено прямой и непосредственной связью с временем самого автора, если можно так выразиться, «наше» прошлое, в самом непосредственном значении этого слова. Вольтер ещё общался с последними свидетелями блистательного века Людовика XIV; Буркхардт берется за описание жителей ренессансной Италии именно потому, что они — «первые современные европейцы». («Современные» — в значении идентичные европейцам времен Буркхардта). Риль и Фрейтаг, Лампрехт и Ницше находят артефакты Volkskunde, Volkspsychologie и «пользу» истории интересными лишь постольку, поскольку они непосредственно влияют на жизнь современников — читателей данных трудов. В описываемых типах культур (а мы помним, что Kulturgeschichte в идеале пытается рисовать культуру как целое), сколь бы общим ни был взгляд на нее и
62 Там же. С. 235.