Учебная литература по отечественной истории как предмет историографии : Середина XVIII - конец XIX вв.

• Автор: Володина, Татьяна Андреевна
• Шифр специальности: 07.00.09
• Научная степень: Докторская
• Год защиты: 2004
• Место защиты: Москва
• Количество страниц: 497 с.

ЕЛАВАI. ЗАРОЖДЕНИЕ УЧЕБНО-ИСТОРИЧЕСКИХ СОЧИНЕНИЙ ВО
ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XVIII В
1.1. «Краткий российский летописец» М.В. Ломоносова
1.2. Государственная инициатива в деле составления первого школьного
учебника. И.М. Стритгер
1.3. Приверженцы старых идей и подходов в изложении отечественной
истории юношеству
1.4. Исторические сочинения М.Н. Муравьева как предвестие новых
взглядов
ГЛАВА 2. УЧЕБНО-ИСТОРИЧЕСКАЯ ЛИТЕРАТУРА ПЕРВОЙ ТРЕТИ XIX В
2.1. Обостренный интерес к прошлому - отличительная черта настроений
общества в начале XIX в
2.2. Национально-патриотическое видение истории. С.Н. Глинка
2.3. Скептическая версия русской истории. П.М. Строев
2.4. Новаторство и рутина: учебники Густава Эверса и Матвея Талызина
2.5. Историческая литература для юношества после «Истории»
Н.М. Карамзина. Учебные руководства И.К. Кайданова
ГЛАВА 3. ИСТОРИЧЕСКИЕ УЧЕБНИКИ В 1830-1850-Е ГОДЫ
3.1. В поисках смысла русской истории: устремления государства и
ожидания общества в 1830-е годы
3.2. Соперничество на учебном поле Н.Г. Устрялова и М.П. Погодина
3.3. Николай Полевой и его «История для первоначального чтения»
3.4. Второстепенные учебные руководства и факторы их востребованности
3.5. Восприятие «школьной» истории молодым поколением
3.6. Учебная литература и проблема периодизации исторической науки
ГЛАВА 4. УЧЕБНО-ИСТОРИЧЕСКАЯ ЛИТЕРАТУРА В ПОРЕФОРМЕННОЕ
ВРЕМЯ
4.1. Общественные настроения молодежи 1860-х годов и история
4.2. Изменение условий создания и функционирования
учебно-исторической литературы
4.3. Ведущие авторы в сфере учебной литературы по отечественной
истории. С.М. Соловьев и Д.И. Иловайский
4.4. Разнообразие комплекса учебных руководств пореформенного
времени
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Примечания
Список источников и литературы
Актуальность темы исследования. Проблема взаимодействия и взаимовлияния профессиональной историографии и массового исторического сознания в последние годы привлекает пристальное внимание представителей общественных наук. Раньше, размышляя о значении исторической науки, ученые традиционно выделяли познавательную, практически-социальную (стремление извлечь из знания прошлого нечто полезное для настоящего) и прогностическую функции.1 В последние годы убежденность в возможности предвидения будущего посредством изучения прошлого сильно поколебалась, а диалектика взаимоотношений научно-познавательной и социальной функции стала представляться более сложной и неоднозначной
Уверенность в возможности достижения максимально полного и достоверного знания, ставшая основополагающим принципом исторической науки еще в XVIII столетии, сейчас подвергается испытанию на прочность. С одной стороны, это явилось следствием методологических атак, ставящих под сомнение сами понятия «полноты» и «достоверности», а с другой - результатом осознания исследователями значимости фактора исторического сознания в социально-политической практике. Историки стали более глубоко ощущать свою ответственность за те изменения, которые происходят в историческом сознании общества. Стремление к познанию, которое изначально свойственно науке вообще, в умах историков соперничает с тревогой по поводу трансляции результатов научной деятельности в историческое сознание общества. Подчас это даже приводит ученых к непривычно звучащим признаниям: «Общество, которое помнит о своем прошлом все, подобно человеку, который одержим навязчивыми воспоминаниями о позорных и трагических моментах своей биографии. Он не способен создать свой положительный образ, а потому не способен действовать»
Механизмы взаимодействия науки и исторического сознания сложны и неоднозначны. Однако, безусловно, одним из действенных инструментов, благодаря которым осуществляется их взаимосвязь, является передача накопленных исторических знаний и представлений молодому поколению. В этой связи большое значение приобретает изучение исторического образования, причем не только высшего, но и школьного. Школьное образование с точки зрения изучения путей формирования исторического сознания представляется даже более значимым, т.к. охватывает очень
широкий круг людей. Кроме того, сложная смесь из фактов, событий, толкований и выводов, которая вкладывается в умы юного поколения, пускает очень глубокие корни и во многом определяет историческое сознание взрослого населения. В современной России избранная тема обладает особой социально-практической актуальностью, что обусловлено следующими факторами:
• Слабой разработанностью проблемы взаимосвязи исторической науки и исторического сознания в исследованиях отечественных ученых.
• Значимостью поставленных проблем для изучения и обобщения всего наследия русской исторической науки.
• Появлением в образовательном пространстве новых субъектов: регионов и этносов, общественных организаций и политических партий, различных конфессий и направлений академической науки, которые активно воздействуют на процесс передачи исторических знаний, предлагая различные, соперничающие друг с другом интерпретации истории.
• Повышенным интересом в научных и политических кругах к феномену идентичности и к той роли, которую играют в формировании идентичности история и образование
Именно в связи с общественно-политической остротой проблемы исторического сознания общества так конфликтно и болезненно разворачивается в прессе обсуждение концептуального содержания учебников истории для средней и высшей школы. Накал противостояния отражается даже в стиле хлестких формулировок рецензентов - «Учебники для скинхедов», «Битва русских с динозаврами», «Наука в сослагательном наклонении».5 Косвенным подтверждением актуальности проблемы являются многочисленные переиздания старых учебников по истории, которые производились в 1990-е гг.6 Издательство «Просвещение» даже организовало выпуск специальной серии «Учебники дореволюционной России по истории». Этот факт нельзя объяснить исключительно вакуумом учебно-исторической литературы вследствие кризиса методологии; он был вызван и интересом общества к самому феномену различных интерпретаций истории в учебной литературе.
Цели и задачи исследования. Объектом исследования является развитие и функционирование исторической науки в контексте выработки ею исторических знаний и концепций для «массового» потребления. Целью данной работы является исГектора выводили наше происхождение от Франкуса»
Вольтер не ошибся, увидев в этих положениях уязвимые стороны ломоносовского труда. Российский академик был слишком увлечен своим национально-патриотическим чувством, чтобы холодно взвешивать факты на весах исторической критики. Эта увлеченность подчас вводила Ломоносова в соблазн и заставляла изменять принципам науки. Например, его критика в адрес немцев-академиков, усомнившихся в достоверности легенды об Андрее Первозванном, имела оттенок политического доноса: «Должно опасаться, чтобы не было соблазну православной российской церкви от того, что господин Миллер полагает поселение славян на Днепре и в Новегороде после времен апостольских; а церковь российская повсягодно воспоминает о приходе святого апостола Андрея Первозванного на Днепр и в Новгород к славянам, где и крест от него поставлен и ныне высочайшим ея величества указом строится на оном месте каменная церковь.... Из сего мнения не воспоследовала бы некоторая критика на премудрое учреждение Петра Великого о кавалерском ордене святого апостола Андрея»
Так был ли прав Вольтер? Безусловно да, если оценивать Ломоносова с точки зрения скепсиса европейского Просвещения. Язвительность и едкая насмешка были оружием Вольтера в борьбе против «старого порядка», и уж, конечно, автору афоризма насчет Бога, которого «надо было выдумать», показались бы смешными аргументы Ломоносова в пользу Андрея Первозванного. И в то же время — Вольтер ошибался. Он беседовал с русскими вельможами, удивлявшими его своим знанием французского; переписывался с рафинированным Иваном Шуваловым; и... не понимал, что, несмотря на внешний лоск, образованные русские люди по своему историческому мироощущению были другими, их восприятие своей страны и мира еще несло следы недавней крутой ломки.
Можно утверждать, что средний представитель того образованного слоя русского общества, который появился в России в результате петровских преобразований, воспринимал ломоносовскую интерпретацию русской истории с полным одобрением и в значительной степени как отражение своего собственного умонастроения. Ломоносов был отнюдь не одинок в своем упорном стремлении доказать всему миру не только равенство, но и первенство России в прошлом и настоящем. Тому есть множество подтверждений. Огромная популярность Ломоносова-поэта не в последнюю очередь была обусловлена (помимо чисто литературных достоинств, естественно) тем, что жанр оды,