Советско-германские отношения 1939-1941 гг. в отечественной и зарубежной историографии

• Автор: Грибан, Ирина Владимировна
• Шифр специальности: 07.00.09
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2013
• Место защиты: Екатеринбург
• Количество страниц: 368 с. : ил.

Содержание
ВВЕДЕНИЕ
Глава 1. Отечественная традиция изучения советско-германских отношений 1939-1941 гг
1.1. Формирование официальной версии событий
1.2. СССР - Германия в 1939-1941 гг.: исторические и общественные дискуссии сер. 1980-х - сер. 1990-х гг
1.3. Советско-германские отношения 1939-1941 гг. в современной российской историографии
Глава 2. Советско-германские отношения 1939-1941 гг. в трудах немецких историков
2.1. Западногерманская концепция: от забвения к «преодолению
прошлого»
2.2. СССР - Германия в 1939-1941 гг. в трудах историков ГДР
2.3. Особенности освещения и изучения советско-германских отношений 1939 - 1941 гг. в объединенной Германии
Глава 3. Традиции изучения советско-германских отношений 1939- 1941 гг. в историографии Великобритании, США, Франции и стран Центральной и Восточной Европы
3.1. От концепции «Guilty теп» к ревизионизму: советско-германские отношения 1939-1941 гг. в англо-американской и французской историографии
3.2. Советско-германские отношения 1939-1941 гг. в трудах современных англо-американских и французских историков: эпоха постревизионизма
3.3. «Новые историографические традиции» изучения советско-германских отношений 1939-1941 гг. в странах Центральной и Восточной Европы
Заключение
Список использованных источников и литературы
Приложения
ВВЕДЕНИЕ
Актуальность работы. В формировании исторической памяти народов особая роль принадлежит войнам, поскольку именно они оказывают определяющее влияние на сохранение индивидуальных и коллективных воспоминаний. Война становится поворотным пунктом как в жизни отдельного индивида, так и всего общества, разделяя существование на «до войны» и «после войны». Она представляет собой своеобразный «шлюз воспоминаний», поскольку впоследствии все события оцениваются через её призму.
Ключевым событием в истории XX в. стала Вторая мировая война. Ни одна другая тема не является столь болезненной для историков и общественности сразу нескольких государств, прежде всего, России, Германии, Великобритании, Франции, руководители которых принимали политические решения общемирового значения в конце 1930-х-начале 1940-х гг.
Война оставила много болезненных вопросов. Для каждого народа эти вопросы оказались разными, и процесс их осмысления имеет свои характерные черты. Для Советского Союза (России) - это вопрос о причинах поражения на начальном этапе Великой Отечественной войны, о виновниках войны. Для Германии - о том, как дважды в XX веке одна из самых цивилизованных наций привела мир на грань катастрофы. Для Великобритании, США и Франции - какова роль политики умиротворения и умиротворителей в развязывании Второй мировой войны? Для Польши и стран Балтии - был ли возможен иной вариант развития событий в 1939-1940 гг.? Поиск ответов на подобные вопросы продолжается уже долгие годы. При этом во всех упомянутых выше странах процесс осмысления осуществлялся по своей траектории, в разных условиях, и был подвержен влиянию как текущей политической конъюнктуры, так и ментальных практик, особенностей исторической памяти, геополитических тенденций. Общим для всех был только один вопрос: была ли война предопределена? В поисках ответа на него учёные снова и снова возвращались к анализу международной политической ситуации весны

- лета 1939 г. Одним из ключевых векторов международного взаимодействия в этот период были советско-германские отношения. Срыв англо-франкосоветских переговоров, советско-германское сближение с мая 1939 г. до подписания пакта о ненападении 23 августа 1939 г., последующие советско-германские договорённости1, визит В.М. Молотова в Берлин в ноябре 1940 г., подписание Гитлером плана «Барбаросса», начало Великой Отечественной войны 22 июня 1941 г. в том или ином аспекте рассматривались во всех трудах, посвящённых предыстории и начальному периоду Второй мировой войны, и в послевоенный период неоднократно становились предметом не только исторических, но и общественно-политических дискуссий. Интерес к советско-германским отношениям и в настоящее время не ослабевает, более того - в преддверии юбилейных дат приобретает новую политическую окраску: уже не сами документы, а история их интерпретации становится объектом изучения и споров.
В настоящее время можно говорить о достаточно четко определяемых «национальных историографических традициях» изучения советско-германских отношений 1939-1941 гг. Это понятие возникло в рамках германской2 и британской3 исторической науки, и в последние годы достаточно последовательно используется в отечественной историографии4. Тенденции развития историографии как науки и политическая острота вопросов, связанных с советско-германскими отношениями 1939-1941 гг., делают актуаль-
1 См. Приложения 3-10.
2 Die dunkle Spur der Vergangenheit. Psychoanalytische Zugänge zum Geschichtsbewußtsein. Erinnerung, Geschichte, Identität 2. 1998. 452 S.; Erll A. Kollektives Gedächtnis und Erinnerungskulturen. Stuttgart; Weimar,
2005. 205 S.; Gedächtnis und Erinnerung. Ein interdisziplinäres Handbuch. Stuttgart; Weimar. 2010. 360 S.; Schorkowitz D. Clio und Natio im östlichen Europa // Historische Zeitschrift. 2004. № 1. P. 1-33; Troebst S. (ed.) Geschichtsregionen: Concept and Critique // European Review of History. 2003. Xe 2. ; Berger S. A Return to the National Paradigm? National History Writing in Germany, Italy, France and Britain from 1945 to the Present // Journal of Modem History. 2005. X» 3. P. 629-678; etc.
3 Finney P. Remembering the Road to World War Two. International history, national identity, collective memory. L., NY., 2011. 325 p.; Suny R.G. Constructing Primordialism: Old Histories for New Nations // Journal of Modem History. X> 73. 2001. P. 862-896.
4 Репина Л.П. Культурная память и проблемы историописания (историографические заметки). М., 2003. 44 с.; Савельева И. М., Полетаев A.B. Знание о прошлом: теория и история. Т. 2: Образы прошлого. СПб
2006. С. 563-571.

ственной войны: «Подписание пакта о ненападении было мудрым шагом со стороны Коммунистической партии и советского правительства. Шаг этот стал необходимым в результате мюнхенской политики Англии и Франции, не оставлявшей Советскому Союзу другого выбора. Он был мудрым — ибо избавлял СССР от войны на два фронта в состоянии изоляции. Другое дело, что в результате последующих ошибок И.В. Сталина гитлеровцы в 1941 г. получили возможность достигнуть оперативной внезапности при нападении на Советский Союз. Хотя гитлеровская агрессия и предвиделась, но был допущен просчет в определении сроков нападения гитлеровцев на Советский Союз»100.
Интересно, что постановление пленума ЦК КПСС об антипартийной группе Г.М. Маленкова, Л.М. Кагановича и В.М. Молотова в июне 1957 г. не повлияло на оценку внешнеполитического курса Молотова и пакта Молотова - Риббентропа, хотя пленум «отметил, что в области внешней политики эта группа, в особенности т. Молотов, проявляла косность и всячески мешала проведению назревших новых мероприятий, рассчитанных на укрепление всеобщего мира»101.
Таким образом, официальная версия событий 1939- 1941 гг. была лишь частично модифицирована относительно вопроса о виновниках трагедии 1941 г. Стоит отметить, что поиск виновных был характерен в первые послевоенные десятилетия и для зарубежной историографии: так, в этот период в англо-американской исторической науке господствовала концепция «Guilty теп», сторонники которой возлагали всю ответственность за развязывание Второй мировой войны на творцов политики умиротворения, а в ФРГ главным виновником всех бед немецкого народа стал Гитлер.
Несмотря на то, что официальная советская версия событий 1939 — 1941 гг. практически не подверглась изменениям, атмосфера оттепели повлияла на формирование мировоззрения А.М. Некрича - историка, перу которого
100 Там же. С. 79.
,01 Там же. С. 80.