Концепция местного саморазвития в русской исторической мысли 40-60-х гг. XIX века

• Автор: Боярченков, Владислав Викторович
• Шифр специальности: 07.00.09
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2001
• Место защиты: Москва
• Количество страниц: 236 с.

Оглавление.
ВВЕДЕНИЕ
ГЛАВА I. МЕСТНАЯ ПРОБЛЕМАТИКА В КОНЦЕПЦИЯХ
РУССКОЙ ИСТОРИИ 1840-Х - НАЧАЛА 1850-Х ГОДОВ
§ 1. Осмысление местной исторической проблематики в
послекарамзинской историографии
§ 2. Подходы к местной истории в славянофильских учениях об
общине и земле
§ 3. Значение местной истории в концепции «государственноюридической» школы
ГЛАВА II. ИСТОРИЧЕСКАЯ МЫСЛЬ НА ПУТЯХ К КОНЦЕПЦИИ
«МЕСТНОГО САМОРАЗВИТИЯ»
§ 1. Н.И. Костомаров: от «местного колорита» к концепции «двух
русских народностей»
§ 2. Местная история в концепции русского исторического
процесса ИВ. Павлова
§ 3. Местно- историческая проблематика в трудах Д.И.
Иловайского, С.В. Ешевского, К.Н. Бестужева- Рюмина
ГЛАВА III. КОНЦЕПЦИЯ «МЕСТНОГО САМОРАЗВИТИЯ» А.П.
ГЦАПОВА
§ 1. Становление исторических взглядов А.П. Щапова
§ 2. Общая характеристика и терминология земской теории
А.П. Щапова
§ 3. Принцип «местного саморазвития» в земской теории
А.П. Щапова
ГЛАВА IV. НЕСЛОЖИВШАЯСЯ ШКОЛА: СУДЬБА
КОНЦЕПЦИИ «МЕСТНОГО САМОРАЗВИТИЯ» В
ПОЗИТИВИСТСКОЙ ИСТОРИОГРАФИИ
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Примечания
Список использованных источников и литературы
ВВЕДЕНИЕ
Середина XIX века, гранями которой условно можно назвать деятельность таких выдающихся историков, как Н.М. Карамзин и В О. Ключевский, представляет собой особый и в то же время внутренне цельный период в развитии русской историографии. Это время создания обобщающих концепций русской истории. Наиболее известная и влиятельная из них -государственническая, сложившаяся в трудах С.М. Соловьева, К.Д. Кавелина и Б.Н. Чичерина. Оригинальными, но не столь завершенными были исторические теории славянофилов и Н.И. Костомарова. А.П. Щапов в этом отношении даже превзошел своих современников. - ему принадлежат два совершенно разных построения, причем и то, и другое претендовало на обобщение всего хода русской истории.
Появившись почти одновременно, все эти концепции стремились утвердить свое господство в науке. Вместе с тем, в ходе взаимной критики обнажались и преодолевались их слабые стороны. Так что к концу эпохи ни одной их этих теорий не удалось добиться окончательного торжества и ни одна из них не сохранилась в своей первоначальной чистоте. Относительно 1870-х годов только с известной долей условности и с разного рода оговорками можно говорить о государственниках, славянофилах, последователях Костомарова и Щапова как об активных участниках историографического процесса. Судьбы этих построений были неодинаковы. Отдельные их аспекты получили впоследствии большое признание в науке, другие были отвергнуты в результате всесторонней обстоятельной критики и преданы забвению.
Концепцию «местного саморазвития» середины XIX века ожидало в этом плане необычное будущее. Она явилась импульсом для развития исследования местной истории в последующий период и во многом предопределила его результаты. Но как обобщающая теория русской истории
она оказалась на периферии исторической науки и, не встретив ни всеобщего признания, ни серьезной критики в свой адрес, поневоле осталась в том разделе историографии, где научные гипотезы и теории еще только дожидаются суда историка, чтобы быть, наконец, востребованными или, напротив, навсегда пополнить собой список заблуждений исторической мысли.
Предметом настоящего исследования является, таким образом, историческая концепция, созданная в 1850-е-1860-е годы А.П. Щаповым, Н.И. Костомаровым, П.В. Павловым, К.Н. Бестужевым-Рюминым, ДМ. Иловайским и С.В. Ешевским, нацеленная на осмысление местной исторической проблематики в контексте общероссийской, а именно, предпосылки ее возникновения, становление этой научной концепции и ее дальнейшая судьба в российской историографии XIX века.
Актуальность изучения концепции «местного саморазвития» обусловлена в первую очередь потребностью теоретического осмысления местно-исторической проблематики, которая остро ощущается в настоящее время. Аналогичные попытки в прошлом, среди которых Щапову и его единомышленникам принадлежит, бесспорно, одна из самых ярких, вполне закономерно обращают на себя внимание современных исследователей. Только так можно воспользоваться достижениями предшественников и уберечься от повторения их ошибок. С другой стороны, не может считаться адекватным изображение историографической ситуации середины XIX века с характерными для нее обобщающими концепциями без такого ее аспекта, как осмысление этими концепциями местной истории. Точно так же нуждается в прояснении и позиция отдельных крупных историков России по отношению к местной исторической проблематике, когда это помогает понять логику их исторического развития. Итак, в настоящем исследовании встречаются традиционная для историографии тенденция расширить характеристику определенной и весьма значительной эпохи в истории рус-

Сюда, опытные наблюдатели!» - таким пламенным призывом завершает он свой «очерк успехов восьмимесячного странствия»14.
Этот призыв не остался без ответа в среде историков. М.П. Погодин, один из крупнейших русских ученых 1820-х -1840-х годов, после разговора со Строевым немедленно написал С.П. Шевыреву: «Строев здесь. Какие чудеса рассказывает он о северном крае! ...Каковы самоеды там, каковы русские, чистые и не смешанные», а в свой дневник занес: «Что за Россия! Сколько миров в ней! И все их показал бы я тебе!»15. Последнее намерение никогда не было исполнено Погодиным, но на протяжении последующей своей научной деятельности он старался держать в поле своего зрения вопросы местной истории.
Особенно этот его интерес упрочился, когда к впечатлениям Строева историк прибавил свои собственные, полученные в Тверской губернии летом 1837 года, где ему довелось присутствовать на празднике Св. Арсения Тверского. Увиденные Погодиным совершенно незнакомые обряды навели его на мысль, что «русская история может улучшиться, усовершенствоваться, даже уразуметься только посредством местных наблюдений и разысканий». А это, в свою очередь, вызвало его на критику кабинетной науки: «Нет, пятьсот тысяч Москвы и Петербурга не составляют еще России, и чтоб знать Россию, надо ее рассмотреть, и рассмотреть не из кабинета московского или петербургского ,а на месте, пожить долго в каждом ее краю, познакомиться со всеми ее званиями, ибо дворянин московский совсем не то, что оренбургский, курский, и крестьянин тверской во многом не похож на орловского, не говорю уже о малороссийском»16.
Погодин сделал для себя два главных вывода из этой поездки. Во-первых, он решил «отправляться всякий год в путешествия по