Вещь в сфере повседневности : антропологический подход

• Автор: Корнев, Вячеслав Вячеславович
• Шифр специальности: 09.00.13
• Научная степень: Докторская
• Год защиты: 2012
• Место защиты: Барнаул
• Количество страниц: 328 с.

СОДЕРЖАНИЕ
ВВЕДЕНИЕ
Глава

КОНЦЕПТ ВЕЩИ В ФИЛОСОФИИ ПОВСЕДНЕВНОСТИ

1.1. Проблема повседневности в современном гуманитарном знании

1.1.1. Повседневная жизнь как самостоятельная тема современного гуманитарного знания

1.1.2. Определение категории повседневность от стереотипов к суирюсти

1.2. Современные философские подходы к исследованию повседневности

1.2.1. Структуралистский подход повседневная вещь как функциональноэмпирическая система
1.2.2. Постструктуралистский подход вещь как воображаемая функция, означающеес, гаджет

1.2.3. Семиотический подход вещь как чистый знак

1.2.4. Мифогенетический подход вещь как дискурсивная модель социального противоречия.7
1.2.5. Аналитический дискурс вещь как симптом Реального
1.2.6. Принципы антропологического подхода к системе вещей
1.3. Концептуальное определение понятия вещь в рамках антропологического подхода
1.3.1. Первый тезис вещь не сводится к всщивсебе.
1.3.2. Второй тезис вещь не сводится к представлению субъекта.
1.3.3. Третий тезис вещь не равняется самотождествснному единичному объекту
1.3.4. Четвертый тезис вещьне вещество.
1.3.5. Пятый тезис вещь не равняется опредмеченпой идее или опредмечеииой функции
а 1.3.6. Шестой тезис вещь есть символическая мера опредмеченного желания.
АНТРОПОЛОГИЧЕСКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ ВЕЩИ В ОБРАЗНОЯЗЫКОВЫХ ПРАКТИКАХ ПОВСЕДНЕВНОСТИ.
2.1. Вещь как объективируемое в языке желание.
2.1.1. Вещь в языковой практике рекламы
2.1.2. Вещь в языковой практике кинематографа и массмедиа.
2.2. Вещь как объективированный в образе миф
2.2.1. Вещь в антропоморфной мифологии рекламы
2.2.2. Вещь как символическая репрезентация идеологии
2.2.3. Вещь как фантазм социального Реального
2.2.4. Вещь как пустое означающее киноязыка
2.2.5. Вещь как нольинституция социальной мифологии.
2.3. Вещь как объектпричина желания.
2.3.1. Вещь как объект желания, потребности, удовлетворения, влечения.
2.3.2. Вещь как визуально объективируемое желание
Глава III
АНТРОПОЛОГИЧЕСКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ ВЕЩИЗМА КАК КОМПЛЕКСА ПЕРВИЧНЫХ УСТАНОВОК СУБЪЕКТА ПОВСЕДНЕВНОСТИ
3.1. Вещизм как установка на идентификацию с образами другого.
3.1.1. Вещизм как избыток потребления.
3.1.2. Стадия зеркала как основа первичной отчуждающей идентификации субъекта повседневности
3.1.3. Стратегия модели как результат первичной отчуждающей объективации субъекта повседневности
3.2. Вещизм как установка на идентификацию с символами Другого.
г 3.2.1. Вторичная идентификация субъекта повседневности как символическая
ассоциация субъекта с большим Другим
3.2.2. Стратегия автовладельца как результат вторичной отчуждающей объективации субъекта повседневности
3.2.3. Виртуальная личность как конструкт образносимволического вещизма
3.3. Вещизм как установка на отторжение первичной психической негативности
3.3.1. Вещизм в качестве трансгрессии, траты, негации.
3.3.2. Стратегия коллекционера как феномен реального вещизма
ЗАКЛЮЧЕНИЕ.
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ


Так, в словаре Постмодернизм И. Термин социологогуманитарных паук, демонстрирующий переориентацию современных философских исследований с традиционных для них проблем, рассматриваемых преимущественно i ii, на проблематику повседневной жизни, где, по мнению большинства современных мыслителей, и протекают наиболее жизненно важные процессы, ускользающие обычно от рассудочного анализа, поскольку относятся скорее к сфере культурного бессознательного. Постановка проблемы повседнева позволяет изучать жизнь не в ее крайних проявлениях, фиксируемых в философски отрефлексированных понятиях или в художественнорелигиозных сублимациях, а в том виде, как она проявляется в быту, отчасти в сознательном, а в большей мере даже в бессознательном виде 9, с. М.П. Столь же общий характер имеют зачастую нефилософские определения повседневности у представителей феноменологической социологии повседневности, школы Анналов, микроистории, в трудах европейских структуралистов и постструктуралистов. Наверное, первой трудностью работы с данным понятием является его всеобщий характер. Почти каждый использующий понятие повседневности говорит о синкретичности и универсальности как его основных признаках. Так, в интересной работе И. Т. Касавина и С. П. Щавелева Повседневность и альтернативные миры утверждается, что именно синкретизм повседневности и образует ее специфику 6, с. Отсюда сфера повседневности понимается часто как некий плавильный котел, уничтожающий самые основания оригинальности и различия. Вторая проблема состоит в интуитивной понятности термина, в силу чего вместо конкретных суждений относительно повседневности можно часто читать о том, что она имеет специфический, своеобразный, особенный характер, но в чем именно состоит это своеобразие, прямо не разъясняется. Наконец, третья проблема в определении повседневности состоит в заведомо негативных коннотациях этого термина, в силу чего обыденный мир заранее рассматривается как эрозия, принижение, даже грехопадение истинной человеческой реальности. В этой ситуации повседнев мыслится по остаточному принципу от всего оригинального в культурнообщественной жизни к самому неоригинальному, от всего высокого к низкому. Так, Е. Более того, стереотипный характер повседневности зачастую носит навязчивый и насильственный характер. Он может не только мягко и вкрадчиво внедряться воспитанием и окружением, но и вколачиваться наказаниями, побоями, остракизмом 3, с. Если неповседневные религиозные и военные братства отличаются, по М. Веберу, святой харизмой, переживанием близости к Богу, пониманием осмысленности смерти и т. По такой негативнооценочный подход представляет собой, по нашему мнению, и проблему, и симптом. С одной стороны, речь должна идти об определенной некорректности исследователя представим себе, что в таких же эмоциональных красках описывается биохимический процесс, даже при том, что это может быть процесс разрушения живой системы. С другой стороны, в этих негативных коннотациях в этом общем тоне многих сочинений на тему повседневности нам интересен момент запрограммированности исследовательской реакции. Интересно, чем именно на фактически бессознательном уровне определяется это ощущение гнетущей и тупой повседневной жизни. Наверное, лучшее, что можно сделать, чтобы неангажированно понять природу повседневности это по рецепту Диалектики мифа Л. Ф. Лосева встать на позицию самого субъекта повседневности, который едва ли считает себя существом низким, глупым, ограниченным. Как и в ситуации с мифом, который бесполезно снаружи, с позиций объективного взгляда, объяснять, порицать и верифицировать, так и в повседневном мире важна позиция не наблюдателя, а участника, проводника, актанта обыденного сознания. Необходимы не статистическосоциологические или универсальнопсихологические модели объяснения, но рефлексия и самоанализ. Ведь все мы, в конечном счете, находимся в повседневном мире и, отрицая этот факт или опуская коннотации термина повседневность, совершаем своеобразный перенос вины и ответственности с себя на другого.