Кант и русская фолософская культура, XVIII - первая четверть XIX вв.

• Автор: Бойко, Владимир Анатольевич
• Шифр специальности: 24.00.02
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 1998
• Место защиты: Новосибирск
• Количество страниц: 191 с.

ОГЛАВЛЕНИЕ
ВВЕДЕНИЕ
ГЛАВА I. ПЕРВОНАЧАЛЬНЫЙ ЭТАП РАСПРОСТРАНЕНИЯ ИДЕЙ КАНТА В РОССИИ: ПРЕДПОСЫЛКИ ФОРМИРОВАНИЯ И ИСТОРИЯ ИЗУЧЕНИЯ
1. Внутренние и внешние аспекты становления национальной философской культуры
2. Философское знание в контексте русской культуры
3. Россия и Германия: культурные связи
4. Историография первоначального этапа распространения кантианства в России
ГЛАВА II. XVIII ВЕК. КАНТ И ДУХОВНАЯ ЖИЗНЬ РОССИИ
1. Контакты Иммануила Канта с учреждениями Российской империи
2. Профессора Московского университета как источник сведений о критической философии
3. Кант в русской литературе и публицистике конца XVIII в
4. Русские мыслители конца XVIII века и Кант
ГЛАВА III. КАНТ И РУССКАЯ ФИЛОСОФСКАЯ КУЛЬТУРА В ПЕРВОЙ ЧЕТВЕРТИ XIX ВЕКА
1. Усиление влияния немецкого идеализма. Роль немецких профессоров в распространении сведений о философии Канта
2. Кант в “зеркале” русской прессы начала XIX века. Первые переводы Канта в России
3. Распространение идей Канта в академических кругах России
4. Философия Канта и официальная идеология первой четверти XIX века. Гонения на философию “эпохи Магницкого”
заключение ;
ЛИТЕРАТУРА И ИСТОЧНИКИ

ВВЕДЕНИЕ
Актуальность темы исследования. Рост интереса к истории отечественной философской культуры, четко обозначившийся в конце прошлого десятилетия, являлся одним из важнейших моментов преодоления господствовавших догм и стереотипов. Казалось, что отсутствие жесткого идеологического контроля позволит беспристрастно и всесторонне исследовать вопросы историко-культурного развития русского общества. Между тем к настоящему времени этот интерес преобразовался в энергию споров вокруг трансформированной в соответствии с “задачами текущего момента” “русской идеи”, в поиск новой идеологии. Прежняя парадигма “отрицания” ценностей русской религиозной философии автоматически, без должного осмысления вытесняется парадигмой “умиления и полного приятия”. Поэтому исследования истории философской мысли в России, выполненные в соответствии с критериями “строгости”, “научности”, “объективности”, приобретают сегодня особую актуальность1.
Культурологическое исследование позволяет более четко следовать этим критериям, нежели исследование историко-философского характера. Конечно, культурология является сравнительно новой научной дисциплиной, она находится на стадии становления, поиска предмета, методов и категориального аппарата. Но чрезвычайно важно то обстоятельство, что
1 Русская философия, как справедливо отметил Л.В.Поляков, есть “воплощенная проблема, требующая от всякого исследователя адекватной методологической постановки в пространстве собственного мышления” (Поляков Л.В. Вечный спор и современные проблемы // Вопросы философии. - 1995. - № 2. - С.72). Сегодня на пути координации усилий историков русской философии самыми основательными являются барьеры идеологического характера.

культурология, интегрируя знания различных наук о культуре в целостную систему, выступает в качестве принципиально неидеологической дисциплины. Возникновение культурологии как самостоятельного научного направления есть следствие «реальных процессов дифференциации и интеграции наук»2, в определенной мере вызванных стремлением противостоять интенсивной идеологизации социогуманитарного знания и современной культуры в целом.
Историческая культурология - как область культурологического познания - тяготеет к свободному от ценностных суждений описанию и анализу разнообразных конкретных культурных феноменов и процессов, представленных в хронологическом порядке. В силу этого историко-культурные реконструкции событий духовной жизни России служат средством формирования новой парадигмы исследования истории отечественной философской культуры.
Основательность и глубина философских построений В.Соловьева и П.Флоренского, Н.Лосского и Г.Шпета позволяет говорить о высоком уровне философской рефлексии, который оказался возможен в рамках русской культуры второй половины XIX - начала XX в. Однако качественные преобразования, имевшие место в истории русской мысли того времени, явились следствием серьезной, но неприметной на первых этапах, деятельности предшествующих поколений российских любомудров, формировавших и закреплявших традиции отечественного философствования.
В качестве важнейшего внешнего источника формирования русской философской культуры традиционно рассматривается немецкая классическая философия. Но, обращаясь к комплексу вопросов, связанных с ее влиянием на развитие русской философии, исследователи основное внимание уделяли восприятию в России идей Шеллинга и Гегеля. Судьба философии Канта на русской почве не выступала в качестве предмета всесто-
2 Культурология. XX век. Словарь. - Спб., 1997. - с.7.

религиозной -точки зрения» явилось причиной сравнительно позднего пробуждения интереса к гносеологической проблематике, который стал «ясно сознаваться лишь во второй половине XIX столетия»39. Влияние философии Канта, по мнению Радло-ва, сопоставимо с влиянием философии Фихте. Характер последней обусловил незначительное распространение её в России: «Сухой, отвлеченный схематизм его (Фихте - В.Б.) гносеологических построений оставляет малый простор для фантазии и не соответствует духу русских мыслителей»40. В определенной степени это высказывание относится и к восприятию Канта в России.
Чешский исследователь Т.Г.Масарик в своей книге, посвященной истории религиозной философии в России (1913), так же как и Радлов, констатирует слабый интерес русской мысли к вопросам гносеологии в силу её мистицизма и мифолошчности. Поэтому рационализм Канта и его «Критика чистого разума» находили в первой половине XIX в. мало понимания в России41.
Значительный объем историко-философского материала, относящегося к периоду от первых попыток отечественного философствования до 40-х гг. XIX в. подвергнут весьма оригинальной интерпретации (в духе феноменологии Э.Гуссерля) в «Очерке развития русской философии» Г.Г.Шпета (1922). Ясное квалифицированное изложение первоисточников и тонкие наблюдения придают книге особую ценность, но стилистические особенности «Очерка...» длительное время служили источником упреков и обвинений в адрес автора. Для рационалиста Шпета, признававшего философию только как философию-знание, философию-науку
39 Тм же. - С. 147.
40 Там же. - С.109.
41 Masarylk Т. Zur Russischen Geschichts- und Religionsphilosophie. Soziologische Skizzen. - Jena, 1913. - Bd.2. - S.429-430.