Взаимоотношения философии и искусства в истории культуры: историографический и методологический аспекты

• Автор: Куксова, Юлия Борисовна
• Шифр специальности: 24.00.02
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2000
• Место защиты: Санкт-Петербург
• Количество страниц: 185 с.

СОДЕРЖАНИЕ
Введение
Глава I. Эволюция представлений о взаимоотношениях
философии и искусства в европейской мысли
§ 1. Проблема соотношения философского и художественного сознания в культуре традиционной модели
§ 2. Проблема соотношения философского и художественного сознания в классическую эпоху
Глава II. Двадцатый век о соотношении философии
и искусства: от классики к современности
§ 1. Образы философии и искусства в культуре
модернизма
§ 2. Постмодернистская мысль о соотношении философии и искусства
Глава III. Опыты синергетического осмысления взаимоотношений философия и искусства в истории культуры
§ 1. Синергетический подход в гуманитарных исследованиях
§ 2. Взаимоотношения философии и искусства в истории культуры с позиций синергетики
Заключение
Литература

ВВЕДЕНИЕ
Актуальность темы
В современной культуре сложились своеобразные отношения между философией и искусством - на содержательном, формальном, институциональном уровне. Жак Деррида деконструирует языковую реальность и снимается в кино; Энди Уорхол издает «Философию Энди Уорхола»; Джозеф Кошут, констатируя смерть философии, определяет концептуализм как «искусство после философии», как единственно возможную постфилософскую деятельность; художественная критика настаивает на том, что сегодня искусство без концепции невозможно, художник, не владеющий арт-дискурсом, - инвалидная фигура (В.Савчук); Поль де Ман, отмечая экспансию постмодернистского философствования в литературу, призывает к «борьбе с теорией». Таким образом, тесное взаимодействие философии и искусства стало фактом, и факт этот нуждается в осмыслении.
Сопоставление философии и искусства как элементов культуры актуально уже на уровне внеисторическом и вненаучном. Интуитивно нам понятны и интересны архетипическое единство образов мудреца и творца, их близость, но нетождественность. Возможно, это связано с их своего рода компенсаторной действенностью, способностью быть «убежищем и утешением» в наше в общем-то безрелиги-озное время. А наблюдаемое сегодня изобилие форм художественного творчества, способов философствования, изменение представлений о сущности искусства и философии, об их статусе обусловливает направленность на эту проблему научного интереса, поскольку указанные перемены происходят именно в пространстве между полюсами взаимного притяжения и отталкивания искусства и философии.
Тема не обойдена вниманием исследователей. В 70-80-е годы в отечественной литературе состоялась целая дискуссия по данному

вопросу. Причем итоги дискуссии подтвердили тезисы, и без того очевидные: что писатели обсуждают на страницах своих книг философские проблемы, а философы используют в своих теоретических работах образы искусства; что научное познание включает в себя эстетические моменты, а художественная деятельность познавательные и т.д.
Чем объяснить подобное положение вещей?
Прежде всего, самим характером проблемы. Сложившаяся ситуация почти неизбежна при обращении к «вечным» темам: при кажущейся «затертости» они принципиально неисчерпаемы.
С другой стороны, парадоксальность имевшей место дискуссии заключалась в том, что разворачивалась она в русле единственного в отечественной методологии советского периода подхода - гносеологического, и это не слишком-то способствовало ее продуктивности.
Наконец, ситуацию осложняет следующее обстоятельство. Самый поверхностный разговор обнаруживает, как правило, что философия и искусство понимаются собеседниками совершенно по-разному. Например, в суждениях на эту тему часто происходит смешение оценочного и констатирующего планов, о чем свидетельствуют фразы типа «настоящее искусство должно...», «это не искусство», «работы художника поистине философичны» и т.д. Но при этом сохраняется иллюзия общеприиятости трактовок, как и в случаях с другими «вечными» темами, обращающимися к абстрактным явлениям. В этом, возможно, причина их популярности, окружающей их тревожной, интригующей атмосферы: каждая новая попытка исследования, претендующая на законченность, оставляет у заинтересованного читателя смутное ощущение недосказанности, неудовлетворенности, и провоцирует следующую.

добродетели, сближаясь со стоическим идеалом мудреца; Петрарка фактически объединяет философию, поэзию, риторику в их противостоянии миру греховному и суетному: «Издевайся над недалекими философами, смейся над бездарными поэтами, ругай неловких ораторов - Платон и Аристотель, Гомер и Вергилий, Цицерон и Демосфен никогда не возмутятся...» [Петрарка 1982].
Развернутое обоснование близости философии и поэзии приводит Бокаччо, опровергая дерзкое утверждение неучей и «доблестных язвителей» о том, что «поэты - обезьяны философов»: «поняв поэтов до конца, они убедились бы, что их надо не к обезьянам, а к самим философам и причислять, ведь по мнению древних под оболочкой баснословия поэты не скрывают ничего несогласного с философией», причем «хоть они и стремятся к одному и тому же с философами, но не одним и тем же путем». У Бокаччо сохраняются отношения субординации: «Лучшая исследовательница истины - философия, но, конечно, вернейшая ее хранительница - поэзия, сберегающая истину под покровом вымысла. Если мысль первой неверна, вторая не может ее правильно сохранить. Она служанка, и обязательно подчиняется идущей впереди госпоже; если та отклоняется, эта невольно тоже сбивается с пути» [Бокаччо 1981 1:49, 52].
Глаз меньше ошибается [чем разум]
В аргументации Леонардо да Винчи на смену моралистскому приходит пафос натурфилософский. Живопись, по его мнению, по праву должна быть признана полноценной наукой со своими «подразделениями, частями», целью, правилами. Она благороднее поэзии, скульптуры, музыки; выше частных наук, поскольку пользуется их плодами, по мощи познания равна философии, а в чем-то и превосходит ее: «Живопись распространяется на поверхности, тела и фигуры всех предметов, созданных природой, а философия проникает внутрь