Тема Liebestod в европейской музыкальной культуре

• Автор: Филипченко, Оксана Валериевна
• Шифр специальности: 17.00.02
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2008
• Место защиты: Москва
• Количество страниц: 253 с. : ил.

ГЛАВА I. Вечные темы в искусстве
1. Вечные темы как философские категории
2. Символическая и мифологическая основа вечных тем искусства
3. Категория трагического в теме Liebestod
4. Архетипические сюжеты и архетипические модели
ГЛАВА II. Исторический процесс формирования музыкальной модели Liebestod
1. "Стихи для Прекрасной Дамы" в традициях трубадуров, труверов, миннезингеров
2. Ренессансная модель Liebestod в мадригалах К.Джезуальдо
ГЛАВА III. Единый сюжет в зеркале разных культурно-музыкальных
традиций
1. Особенности раскрытия орфической темы в эпоху античности, средневековья и Ренессанса
2. Барочная модель в «волшебной сказке» К.Монтеверди
3. «Happy end» эпохи классицизма: «Орфей» К.В.Глюка
4. Воплощение романтического идеала художника в творчестве Ф.Листа
5. «Возвращение на круги своя»: необарочная модель
И. Стравинского

ГЛАВА IV. Эквивалентные или параллельные сюжеты

1. Романтическая мистерия Р.Вагнера «Тристан и Изольда»
2. Символистская модель ГлеЬеБФс! в «Пеллеасе и Мелизанде» М. Метерлинка - К. Дебюсси
3. «Романсеро...» Ф. Гарсиа Лорки - Н. Сидельникова: концепция любви и смерти в поэтике сюрреализма
4. Проявление архетипа ЫеЬеэФб в профессиональном искусстве современности: «Звезда и смерть Хоакина Мурьеты» П.Неруды
А.Рыбникова
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
БИБЛИОГРА ФИЯ
ПРИЛОЖЕНИЕ

Быстро меняющаяся действительность современной жизни оставляет человеку не слишком широкий круг явлений, веками не изменяющих своей ценности. Добро и зло, жизнь и бессмертие, любовь и смерть - не только универсальные категории, не имеющие языковых границ, но и «вечные» темы философии и искусства. На протяжении многих столетий они остаются «отправной точкой» бесчисленного количества произведений и не теряют своей актуальности в наши дни. В одном из своих последних трудов
А.В.Михайлов отмечает, что «как никогда в гуманитарных науках обострилось чувство полноты, чувство, нацелившееся на некоторую тотальность знания, естественно недоступную человеку, но тем не менее настоятельно требующего адекватного постижения исторической логики, в которой развивается материал науки, и при том логики, взятой в ее фактической диффе-ренцироваиности, в ее реальном богатстве» (Михайлов, 1997; 58).
Из широкого круга «вечных» тем автором выделяется отдельная ее ветвь: рожденная при соприкосновении и взаимопроникновении жизни, любви и смерти, благодаря яркой индивидуальности она характеризуется собственным термином - ЫеЬеэкк!. Общеизвестным фактом является его связь с творчеством Р.Вагнера и рождением «Тристана и Изольды»: композитору принадлежит не только идея выделения нового пограничного состояния между двумя полюсами, любовью и смертью, его гениальное музыкальное воплощение, но и новая вербальная конструкция, «слово-кентавр», обозначающее «фатальное родство Эроса и Танатоса» (Раку, 2007; 63). В доказательство авторства Р. Вагнера сошлемся на ремарку, появившуюся в программе-пояснении, подготовленной композитором для концерта 27 декабря 1863 года: «Тристан и Изольда» Вступление (ЫеЬеэШс!) (Вагнер, 1974; 65).
Анализ творческого наследия композитора дает возможность рассматривать сюжет, в котором смерть становится высшим свершением любви, как своеобразный метасюжет, провоцирующий появление различных «ликов» ГлеЬеэШс!. М.Раку отмечает «завороженность Вагнера этим повторяющимся сюжетом»: «...в смерти воссоединяется со своим избранником Сента; умира-

что их роль в легенде вовсе не в том, чтобы продемонстрировать слепую власть судьбы, а в том, чтобы воплотить такое чувство, сила которого способна попрать даже смерть. Любовь оправдывается страданием и потому наполняется духовным смыслом и сублимируется.
Закат средневековья ознаменован не только развитием разных линий в искусстве, но и непростыми социально-политическими условиями (войны, эпидемии, голод), во многом ставшими причиной нарастающей боязни завтрашнего дня, ощущения надвигающейся смерти1. Примером такого образного «перерождения» может служить позднее творчество Франсуа Вийона, писавшего о тленности, гибели красоты (об этом свидетельствует припев «Но где же прошлогодний снег?» в «Балладе о дамах былых времен»), со страшным реализмом рисовавшего образ смерти. Та же тема раскрывается и в стихах известнейшего миннезингера Вальтера фон Эшенбаха, утверждавшего, что мир наряден и привлекателен только снаружи, внутри же он черен и страшен как смерть («Увы, промчались годы, сгорело все дотла ...»). Показателем общего настроя эпохи может служить также стихотворная аллегория Конрада Вюрцбургского «Мзда Мира». Остановимся на этом примере для более подробного освещения характерных черт произведения времен высокого средневековья.
Герой аллегории - безупречный рыцарь, обученный всем благородным искусствам. Однажды, когда он наслаждался чтением, перед ним явилась женщина, изумлявшая своей красотой и роскошным одеянием. Но когда она повернулась спиной, рыцарь увидел, что «все ее тело было покрыто жабами и шипящими змеями, по суставам и щербинам оспы извивались зеленые гадюки и сновали ядовитые мухи; мясо отваливалось, обнажая'скелет... Ее шелковое покрытие исчезло, блеск, исходивший от нее, погас..» (Конрад Вюрцбургский, цит. по: Чавчанидзе, 1992; 34). Д.Чавчанидзе, исследователь средневековых архетипов, полагает, что «нарисованный Конрадом образ, величе1 Эти явления были отмечены искусствоведами при изучении не только средневековья западноевропейского, но и русского. Примером такого отношения к действительности могут служить новеллы «Хронографа» (середина IX века), оканчивающиеся смертью героя. «Рок, судьба, всесилие бога и бессилие человека — вот тема авторских ремарок. Автор иронизирует над усилиями людей достичь недосягаемого.»(Лихачев, 1958; 93)