Тюркизмы в названиях предметов домашнего обихода

• Автор: Сагитова, Альфия Галеевна
• Шифр специальности: 10.02.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 1992
• Место защиты: Казань
• Количество страниц: 223 с.

О Г ДАВЛЕНИЕ

1. ВВЕДЕНИЕ

2. ОСНОВНАЯ ЧАСТЬ

Глава 1. Тюркизмы в названиях сосудов

Глава 2. Тюркизмы в названиях емкостей

Глава 3. Тюркизмы в названиях предметов домашнего

убранства, мебели и спальных принадлежностей

Глава 4. Тюркизмы в названиях орудий труда,

осветительных и нагревательных приборов, приспособлений для приготовления пищи и *. обогрева

3. ЗАКЛЮЧЕНИЕ

4. БИБЛИОГРАФИЯ

5. ПРИЛОЖЕНИЕ , .
5.1. Рисунки предметов домашнего обихода
5.2. Указатель слов, рассмотренных в работе

Актуальность исследования определяется задачами, которые стоят на современном этапе перед исторической лексикологией русского языка и тюркско-русской контактологией. Говоря об основных проблемах исторической лексикологии, Ф.П.Филин отмечал: "Нам должны быть известны основные закономерности,
пути развития словарного состава от его начала до современного состояния. Более того, мы должны знать причины сложения каждого слова, время его возникновения С хотя бы приблизительно), изменение его значений, их связей со значениями других слов" [Филин, 1981, с.З]. Безусловно, успешное решение всех этих важнейших задач немыслимо без исследования роли, места того вклада, который вносит заимствованная лексика в общий процесс обогащения словарного состава русского языка. Как известно, нет ни одного языка в современном мире, чье развитие происходило бы только за счет собственных ресурсов. "Соприкосновение языков является исторической необходимостью, и соприкосновение это неизбежно влечет за собой их взаимопроникновение", - справедливо замечает французский лингвист Ж.Вандриес [Вандриес, 1937, с.257]. Волею обстоятельств история русского народа тесно связана с историческими судьбами тюркоязычных народов. От эпизодических контактов древних племен через более или менее регулярные взаимодействия в отдельных жизненных сферах до совместного проживания в составе многонационального государственного образования -такова общая схема развития взаимоотношений восточных славян с тюркскими народами. Вполне естественно, что подобные длительные и многогранные контакты между народами не могли не оставить следа в их языках.

Изучение заимствований как закономерного итога связей между этими народами имеет давнюю традицию. Но, как справедливо отмечает Н.А.Баскаков, оно проводилось "в плане воздействия славянских и, в частности, русского языка на тюркские и в меньшей мере в плане обратного влияния тюркских языков на славянские и, в частности, на русский язык" [Баскаков, 1974, с.5]. Заметная активизация изучения влияния тюркских языков на русский приходится лишь на последние десятилетия, когда появился целый ряд специальных работ в виде ф статей, монографий, диссертаций, освещающих различные аспекты этого влияния (тюркизмы в современном литературном языке и в диалектах, в отдельном письменном памятнике и в языке художественной литературы, фонетическая, морфологическая адаптация тюркских лексических элементов и т.д.). Подробная библиография литературы по тюркским заимствованиям, составленная И.Г.Добродомовым и Г.Я.Романовой, содержится в приложении к книге К.Г.Менгеса "Восточные элементы в "Слове о полку Игореве" [Менгес, 1979, с.211-238]. Но поскольку сама проблема взаимодействия различных языков достаточно сложна и многогранна, то с уверенностью можно сказать, что "тюркизмы

в русском языке требуют еще значительного и углубленного исследования, несмотря на существующие довольно многочисленные работы и словари" [Взаимодействие и взаимообогащение, 1987, с.227]. Так, не получил необходимого освещения вопрос о влиянии тюркских языков на русский в области лексики, хотя именно в ней с наибольшей глубиной и полнотой отразились последствия столь длительных языковых контактов. Из многочисленных тематических пластов тюркских заимствований в русском языке (названий пищи, напитков, оружия, воинских доспехов,

с. 159]. Котя наличие онимов Лагун и Лагунов в “Ономастиконе" Веселовского ("Василий Лагун, крестьянин, 1473 год, Звенигород; Спиря Лагунов, крестьянин, 1564 год, Олонец" (Вес. Оном., 176]) допускает возможность углубления хронологии. Отмечены в памятниках и производные: "Сидор Васильев Слобо-дин ... явил товару: 4 кипки сукон, да бочка, да лагунец" [Там. кн. I, 16, 1633]; "Да послал к тебе гсдрю рыжичков лагунчик прикажи их принят і во здравие кушат" [Гр-ки, 119, 1693]. В лексикографических источниках ХУШ в. слово представлено довольно широко, начиная с 1704 года [см. Поликарпов, 1704 г. (первая словарная фиксация); Рос. цел. 1771 г., с.260, 261; Вейсм. леке. 1782 г., с.42, 913, 417; Гейм, Сл., 1799-1802 гг.,4.2, с.75; Нордстет, 1780-1782 г., с.325 и др.
Судя по материалам памятников письменности, "лагун" представляет собой деревянную бочку, размеры которой колебались от небольших лагунчиков до лагунов вместимостью в 7 и более ведер. Материалы различных лексикографических источников ХІХ-начала XX в. помогают воссоздать внешний вид реалии, конкретное назначение этого, сосуда. Это прежде всего: 1) большая бочка вместимостью до 40 пуд хлеба, соли, дегтя; 2) бочка особого устройства на кораблях, в которой держат питьевую воду; 3) посудина с двумя днами для сала или дегтя. Использовались лагуны для хранения и перевозки вина, винограда, масла, грибов и других продуктов: "Прислано к Москве из
Астарахани... 3 лагуны с вареными арбузными полосы в патоке" [ДТП, I, с.1682, 1673 - РИБ, т.21]; "Кадь сосновая ветчана,
бывал лагун, весом полтора пуда, а зелье в ней по весу шесть пуд и тринадцать гривенок" [АРЇ, III, 9, 1614]. Особо выделяются в памятниках так называемые "дегтярные лагуны", в