Функционирование русской стихотворной идиллии в XX-XXI вв. : вопросы типологии

• Автор: Балашова, Елена Анатольевна
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Докторская
• Год защиты: 2015
• Место защиты: Калуга
• Количество страниц: 625 с. : ил.

ОГЛАВЛЕНИЕ
Введение
Глава первая. СУДЬБА ЖАНРА ИДИЛЛИИ
1.1. Жанровое многообразие идиллии
1.1.1. Жанр: от канона к внутренней мере
1.1.2. Идиллия как жанр
1.2. Жанровая история идиллии
1.2.1. Многообразие художественных воплощений идиллии в истории зарубежной литературы
1.2.2. Стихотворная идиллия в истории русской литературы: становление, историческое развитие, художественные особенности
1.3. Функционирование жанра идиллии в лирике ХХ-ХХ1 вв.
1.4. «Крученыховская анакреонтика»: идиллия как память жанра
Глава вторая. ЖАНРООБРАЗУЮЩИЕ ПРИЗНАКИ СОВРЕМЕННОЙ
ИДИЛЛИИ
2.1. Тематическая направленность современной идиллии
2.2. Герой современной идиллии: тип или характер?
2.3. Межродовая природа стихотворной идиллии
2.3.1. Эпическое, лирическое и драматическое в идиллии
2.3.2. Субъектная организация в современном идиллическом
тексте
2.4. Хронотоп современной идиллии
2.4.1. Типология пространственно-временных отношений в идиллии ХХ-ХХ1 вв.
2.4.2. Интериоризация как способ реализации идиллического хронотопа
2.4.3. Вид транспорта как разновидность идиллического
хронотопа
2.5. Бессобытийность как структурообразующий признак идиллии
Глава третья. ИДИЛЛИЯ И ИДИЛЛИЧЕСКОЕ
3.1. Идиллический пафос как жанрообразующий признак идиллии
3.2. «Ничего не забыто в этой ладье...»: к вопросу об идиллии и
идиллическом в лирике О.Э. Мандельштама
3.3. Национальное и историческое своеобразие идиллии:
Идиллическое в лирике о войне
3.4. Неидиллическая пастораль (эволюция старого жанра)
3.4.1 .Колебание жанрового обозначения «идиллия» для переходных

3.4.2. Определение внутренней меры жанра в идиллиях, отдаленных
от инварианта
3.5. Антиидиллическое в поэзии ХХ-ХХ1 вв.
Глава четвертая. ИДИЛЛИЯ КАК СПОСОБ И ПРЕДМЕТ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ИЗОБРАЖЕНИЯ. ПЕРЕХОДНЫЕ ФОРМЫ ИДИЛЛИИ
4.1. Доминирующие стили в идиллии
4.1.1.Компоненты классицизма и сентиментализма в идиллии
4.1.2. Черты романтизма и бидермайера в идиллии XX в.
4.1.3. Идиллия и постмодернизм
4.2. Идиллия во взаимодействии с другими жанрами
4.2.1. Идиллия и песня. Идиллия и послание. Идиллия и элегия
4.2.2. «Элегоидиллии» И. Чиннова
4.3. Жанр как предмет художественного изображения
4.4. Идиллия с «тенденцией»: пародия
Заключение
Библиография
Приложение

ВВЕДЕНИЕ
Несмотря на то, что проблема жанра находится на острие науки и крайне актуальным является соотношение понятий «жанр», «внутренняя мера жанра», «жанровая сущность», «модус художественности» и проч., объем данных понятий окончательно не выяснен. Более того: нередко наблюдается смешение или просто путаница понятий. Плодотворное, на наш взгляд, решение в исследовании проблемы эволюции от жанра к модусу см. в работах В. Хализева, Н. Тамарченко, С. Бройтмана, В. Тюпы.
Развитие жанровой теории требует широкого контекста освоения литературного процесса. При этом особое значение приобретает жанр идиллии, поскольку «возвращение» этого жанра в сегодняшний литературный обиход раскрывает не только чаяния современного человека, но и новые закономерности художественного мышления.
Жанр идиллии - один из древнейших в литературе, сохранившийся до сегодняшнего дня. С другой стороны, в русской литературе в чистом виде идиллия почти не встречается. Между тем традиции жанрообразования, идущие от идиллических произведений, оказались крайне плодотворны. Прежде всего это касается поэзии «золотого века» (см.: «Рыбак» Н.И. Гнедича, стихотворные идиллии
A.A. Дельвига, стихотворение A.C. Пушкина «Домовому» и т.п.). В основе нашей концепция лежит представление о том, что в поэзии XX века (и в начале XXI в.) идиллия оказывается крайне продуктивной жанровой моделью.
Следует подчеркнуть, что уже у истоков идиллии (если иметь в виду дошедшие до нас образцы) мы обнаруживаем не какой-то один - раз и навсегда данный тип произведений, а набор различных (иногда и разнонаправленных) жанрообразующих признаков (формальных и содержательных). На наш взгляд, жанр идиллии, представляет собой инвариантную структуру, порождающую вариации единой модели. Она остается собой, вступая в межжанровые контакты, однако на

они не имеют ничего общего с реальными невежественными и грубыми пастухами, которые в обществе Древней Греции никогда не пользовались уважением45. Здесь, по-видимому, нашло свое выражение стремление к искусственной наивности.
Однако личность у Феокрита не так проста, как могло показаться с первого взгляда. Феокрит не любит цивилизацию, большие города, презирает рабовладельческий строй, вполне разумно допустить, что он будет в своем творчестве петь радости мирной жизни, прославлять мирную жизнь частного человека на лоне природы. Тут, правда, есть некоторое несоответствие ожидаемому: герой поэзии Феокрита, оставляющий цивилизованный мир ради деревенской глуши, не является простаком или является им только с первого взгляда. Прелести сельской жизни его не удовлетворяют в полной мере, он как будто бы ищет изысканности, сложности. Герои - изощренные натуры. Они, кстати, становятся понятны городскому жителю, желающему «побаловать» себя эстетически. Эстетизм, ирония и скептицизм - символ городской развивающейся цивилизации. Феокрит никак не борется с ней и не призывает уйти от нее к бесхитростным простым людям46.
Таким образом, уже у родоначальника жанра персонаж отказывается быть односторонним, обещает в будущем развить характерные потенции. По поводу идиллий Феокрита любопытно заметить, что исследователи обнаруживают в них «метрические, филологические и художественные противоречия, от чего некоторые из его идиллий считаются неподлинными» (Тахо-Годи, 1980, с. 227). Но в данном случае нас больше интересует то, что Феокрит, во-первых, не отождествлял себя с героями, сохраняя между собой и ими дистанцию. Феокрит, используя для поэзии маску пастуха, изображал своих героев с некоторым налетом иронии, с обозначенным собственным культурным превосходством. Во-вторых, как следствие, в идиллиях Феокрита сентиментальный стиль (порой это наблюдается
45 «Фольклорный образ пастуха-певца... был воспринят как маска, пригодная для того, чтобы мотивировать чувствительную поэзию на фоне сельского пейзажа» (Тройский, 1988, с. 218).
46 Недаром «вся эта эстетическая буколика имела такую популярность в новое время, когда утонченность возросла еще больше» (Тахо-Годи, 1980, с. 232).