Рецепция римской литературы в России XVIII — начала XX века

• Автор: Любжин, Алексей Игоревич
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Докторская
• Год защиты: 2012
• Место защиты: Москва
• Количество страниц: 440 с. + Прил. (с. 204-440)

СОДЕРЖАНИЕ
Введение

Глава I. Римская литература и латинская образованность в Рос-

сии XVIII — XIX веков

Глава II. Рецепция римской литературы в России XVIII века.

Путь к вершине

1. От Петра до Елизаветы: утилитарное начало

2. Эпоха Екатерины: точка классического равновесия

3. Переходная эпоха: на пороге нового века

4. «Россиада» М. М. Хераскова и римская эпическая традиция

Глава III. Рецепция римской литературы в первой половине

XIX века. Романтический экзамен
1. Старшее поколение: жизнь в эпоху перемен
2. Поколение П. А. Вяземского и К. Н. Батюшкова: точка пере- 236 лома —
3. Поколение Пушкина и декабристов: точка перелома
4. Поколение славянофилов и западников: германская мудрость против римской трезвости
5. Максим Иванович Невзоров: «Друг юношества» и враг Рима
Глава IV. Рецепция римской литературы во второй половине
XIX и в начале XX века. Восстановление утраченных позиций
1. От шестидесятников до начала XX в. Гимназисты против 339 семинаристов
2. От В. С. Соловьева до акмеистов. Новая волна римского Ре- 370 нессанса
3. Марк Алданов — эрудит ренессансной эпохи
Заключение
Список использованной литературы
Список сокращений

ВВЕДЕНИЕ
В современной филологии вопрос о перспективе, посмертном бытовании текста, при его изучении, пожалуй, не менее занимателен, чем вопрос о ретроспективе, его источниках и вдохновителях1. Так, во вступительной заметке к первому выпуску нового оксфордского периодического издания Classical Receptions Journal, специально посвященного рецепции, Лорна Хардвик пишет: «В последние годы рецепция классического наследия превратилась в одну из самых быстрорастущих областей исследования на почве классических дисциплин и античной истории. Это стало влиятельной (и иногда вызывающей на плодотворную дискуссию) специализацией в рамках классических дисциплин, обладающей рядом важных связей с родственными сферами учености и культурной практики»2.
С другой стороны несомненно: самопознание культуры должно включать как приоритетный вопрос о ее источниках. В последние десятилетия, когда русская филология лишилась искусственных целей, сдерживаших ее развитие, и получила возможность доказать свою состоятельность в пространстве мировой науки, мы с удовлетворением наблюдаем рост интереса к этой проблематике. В общем и целом можно выделить несколько наиболее крупных областей: влия-
1 Этот интерес находит свое отражение, в частности, в новаторской структуре труда М. von Albrecht. Geschichte der römischen Literatur, München, New Providence, London, Paris 21994, где в главу о каждом авторе входит раздел Fortwirken. Из наиболее важных работ отметим: М. von Albrecht, Rom: Spiegel Europas. Texte und Themen, Heidelberg 1988; Th. Zielinski, Cicero im Wandel der Jahrhunderte, Leipzig 41929, перепечатка 1967; G. D. Hadzsits, Lucretius and his Influence, New York 1935; W. Suerbaum, Vergils Aeneis. Beiträge zu ihrer Rezeption in Gegenwart und Geschichte, Bamberg 1981; C. Martindale, Virgil and His Influence, Bristol 1984; E. Stemplinger, Horaz im Urteil der Jahrhunderte, Leipzig 1921; G. Showerman, Horace and his Influence, Boston 1922, перепечатка 1963; C. Martindale, Ovid Renewed. Ovidian Influences on Literature and Art from the Middle Ages to the Twentieth Century, Cambridge 1988; H. Walther, H. J. Нот, изд., Die Rezeption der Metamorphosen des Ovid in der Neuzeit: Der antike Mythos in Text und Bild, Berlin 1995. Подробную библиографию см. у М. фон Альбрехта (авторизованный перевод в 3-х тт., М. фон Альбрехт. История римской литературы. М., 2002—2005, в этом отношении является наиболее полным).
2 Loma Hardwick. Editorial. Vol. 1. Iss. 1 (2009). P. 1.
ние Св. Писания и христианского учения в целом3, античной (где разделение Греции и Рима представляет собой весьма болезненную и тонкую хирургическую операцию; мы не смогли осуществить ее до конца) и западноевропейской традиции. Воздействие других культурных ареалов также присутствует, но по сравнению с тремя обозначенными играет значительно меньшую, локальную роль. Эти влияния существуют не изолированно, они пересекаются и образуют сложные комбинации в рамках конкретного произведения, личности, литературной школы, эпохи; приходится постоянно отдавать себе отчет, что одностороннее их рассмотрение — хотя и совершенно необходимое как предварительный этап — будет давать сильно искаженную картину культурного развития, и характер этого искажения нужно предвидеть и учитывать заранее; многократно возрастает трудность при изучении античного наследия, поскольку каждый раз приходится считаться с возможностью наличия промежуточного источника, и непосредственное обращение к древнему тексту нуждается в дополнительной аргументации4; однако в исследовательских интересах эти области подлежат отдельному изучению, которое постоянно сохраняет свой двойной характер: прочтение античного текста выявляет его зачастую скрытые подтексты5, а знание античной «подкладки» помогает проникнуть в творческую лабораторию конкретного автора и — шире — конкретной эпохи.
Данная работа преследует одну цель: наметить общую картину для периода, который можно условно назвать императорским и который простирается от начала царствования Петра I (совпадающего примерно по времени с появле-
3 К числу наиболее удачных исследовательских проектов в данной области относится петрозаводская серия «Евангельский текст в русской литературе ХУШ-ХХ веков. Цитата, реминисценция, мотив, сюжет, жанр. Сборник научных трудов».
4 См. пример, приведенный в прим. 537: в данном случае отказаться от мысли о горацианском подтексте не заставили бы никакие общие соображения, поскольку К. Н. Батюшков знал латынь и был ревностным читателем и почитателем Горация; его признание оказывается для исследователя весьма неожиданным.
5 Удачным примером исследования данной области является глава IV («Избранные оды Горация в филологических комментариях и в переложениях Державина») диссертации М. Я. Паит «Проблемы рецепции од и эподов Горация в России XVIII — начала XIX вв. (На примере творчества Г. Р. Державина)» — М., 2004.

«Во времена Августовы первый был Гораций, который последуя Аристотелю правила лучшие написал Римлянам к стихотворству. Квинтилиан пишет, что тогда стихотворство так было в моде и употреблении, что и сам Август Цесарь писал стихи, и от того времени не токмо знатные у двора, но и Императоры Римские некоторого в том будто бы любочестия искали. „Богам де не довольно еще показалося, говорит он, (65) что Консула Германика зделали славнейшим своего времени стихотворцем, ежели не зделали еще его обладателем света“. <...> Не довольно того, что стихотворец усладить желает, когда он ничего научить не может. Гораций говорит: (б6)
Пииты научить иль усладить желают,
Иль вместе все сие они соединяют:
Но обще будет всем сие в Пиите нравно,
Когда напишет он полезно и забавно.
Стихотворцы всегда за премудрых и ученых людей в Философии почитались, как в самой древности, так и в новых веках, по чему тот же Гораций исчисляя подробно, сколько стихотворец в Философии быть должен искусен, за-
/67
ключает ( ).
Сия была тому причина несумненно,
Что имя зделалось Пиит у всех почтенно.
<.. .> Ежели хочешь быть в публике автором, поступи дале во все словесные и во все свободные науки, которых может быть не только важность и польза к стихотворству, но и имена тебе неизвестны... Изучись отделять понятия и силлогистически представлять твои мысли. Положи основание по правилам Философии практической к благонравию. Пробеги все прочие науки, и не кажись в них пришельцем. Научись тем языкам, в которых библиотеку найдешь
русской книги гражданской печати XVIII века, 1725-1800. Т. IV. М., «Книга», 1966. С. 131. Подстрочные примечания принадлежат автору.
65 Квинтилиан, кн. 10. гл. I.
66 ...de arte poet. v. 333, 343.
"...v. 400.