Хронотоп исторического : Диалогическая природа исторического познания

• Автор: Шмелева, Анна Викторовна
• Шифр специальности: 09.00.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2000
• Место защиты: Самара
• Количество страниц: 205 с.

Оглавление
Введение
1. Философия истории: от онтологии к теории познания
1.1. Историософия как онтологическая версия философии истории
1.2. Историческая эпистемология: проблема научного статуса
1.3. Становление исторической эпистемологии как научной
дисциплины
1.3.1. Позитивизм: в плену исторических свидетельств
1.3.2. Понимание или индивидуализация
1.3.3. «Истинная история» как наука о человеке («Анналы»)
2. Территория «исторического»: проблема демаркации
2.1. Феномен «инаковости» в историческом познании
2.2. Субъект-объектные отношения в историческом исследовании
2.3. Современный «вопроснику ц историцеэдое прошлое
2.4. Жизнь смыслов в «большом времени» человеческой истории
3. Феномен «исторического» как результат реконструкции
3.1. Категории культуры как понятийный каркас картин мира
3.2. Понятие «ментальности»: тематизация и эвристический
потенциал
3.3. Изучение ментальности как процедура реконструкции
4. «Структуралистская революция» в исторической эпистемологии
4.1. Систематический демонтаж: мышление истории в разрывах
4.2. «Смерть субъекта» и освобождение от «антропологического
сна»
4.3. «Полевой сдвиг» в историческом познании
Заключение
Список использованной литературы

Введение
Актуальность темы исследования. Общеизвестен факт, что история — продукт своего времени. И в этом смысле труд историка не может не нести на себе отпечатка эпохи. Видение прошлого, как недавнего, так и весьма отдаленного, определяется, в конечном итоге, социально-культурной ситуацией, в которой творит ученый. Меняется перспектива, смещается «точка отсчета», и история приобретает иной облик, получает новую оценку. Такое переосмысление в той или иной степени затрагивает весь исторический процесс, что представляется вполне очевидным.
Однако особенно важно подчеркнуть следующее: в современных исторических реалиях изменяется не только видение прошлого, но и методология исторического познания. Обновляется весь арсенал исторической науки - обогащается система источников, подлежащих исследованию, трансформируются методологические схемы, получают обоснование новые понятия. Жизнь и практика ставят перед представителями исторической науки новые проблемы, меняют ракурс рассмотрения уже известных проблем. Именно такая ситуация сложилась, на наш взгляд, в постсоветском общественно-политическом и культурном пространстве.
Следует отметить, что подобное обновление самой ткани исторического исследования сопряжено с немалыми трудностями: в течении десятилетий господствовавший стереотип дистанцироваться от «буржуазных» теорий и «переубеждать несогласных» с неизбежностью повлек за собой игнорирование достижений мировой историографии. Новые проблемы, выдвинувшиеся на авансцену мировой исторической науки, обнажившиеся при этом пласты источников, освоение принципиально иных методов работы с ними - все это долгое время не привлекало должного внимания отечественных ученых.
Положение осложнилось также тем, что историки (и это относится не только к отечественным, но и к зарубежным специалистам) в большинстве
своем довольно невнимательны в отношении проблематики теории познания, полагая, что у исторической науки «...и своих забот выше головы, из которых бесспорно главная - установить, «как все, собственно, происходило» [182, с. 169]. Вместе с тем, арсенал познавательных средств и методов неизбежно присутствует на различных этапах научной деятельности историка. Но, за редким исключением, он используется неосознанно, а его осмысление «переадресуется» философам науки. В результате две смежные по природе своей дисциплины - историческая наука и философия истории - существуют в изоляции друг от друга: с одной стороны - это историки, разрабатывающие конкретно-историческую проблематику и «...не испытывающие особой нужды в философии» [226, с. 11], с другой - философы истории, занимающиеся осмыслением вопросов исторического познания в своем узком специализированном кругу, вне которого их труды не вызывают особого интереса.
Работа по преодолению конфронтации и поиску взаимодействия между ними только начинается и затрагивает сравнительно небольшую часть российского научного сообщества. Между тем, она чрезвычайно важна, поскольку философия истории имеет смысл лишь в том случае, если историки могут пользоваться ее достижениями. В этой ситуации приобретает особую значимость рассмотрение специфики особого пространства-времени («хронотопа»), в котором осуществляются конкретные исторические изыскания, совершаются новые открытия, протекает сам процесс исторического познания. Оно должно быть выстроено с учетом радикальных трансформаций гносеологического строения исторического знания, обусловленных коренными идейно-политическими изменениями в нашей стране, и предполагает также творческое освоение ведущих тенденций современной мировой историографии.
Степень научной разработки проблемы. Философско-методологическая литература, посвященная осмыслению исторического познания в целом, а

сколько за основные идеи и выводы. Как правило, одной историософской концепции противопоставлялась другая историософия, а не аргументы в духе теории исторического познания.
Впрочем, и сегодня положение дел не слишком изменилось. Не случайна популярность в наши дни концепции Л.Н.Гумилева, нет недостатка и в статьях о судьбе России, выполненных в историософском стиле. Что же касается исторической эпистемологии, то число работ в этой области невелико, и они не пользуются особой популярностью [Там же, с. 90-91]. Как с сожалением отмечал Э.Н.Лооне, до сих пор российские философы "не очень усердно" занимались разработкой теории исторического познания [164, с. 6]. Лишь в последние годы эпистемологическая проблематика исторической науки стала гораздо более активно обсуждаться на страницах отечественных статей и монографий.
Свидетельство тому - изменение тематики научных изысканий, продемонстрированное в целом ряде теоретических работ. "Мы считаем, -пишет в этой связи В.С.Шмаков, - в обсуждении методологии истории за последние 15-20 лет произошли ощутимые сдвиги в сторону эпистемологических проблем" [266, с. 4]. В.И.Стрелков утверждает, что в XIX и особенно в XX вв. философия истории видит свою задачу не столько в рефлексии над природой и законами исторического бытия, сколько в осмыслении природы исторического знания и выявлении ее специфики в сравнении с другими науками [См.: 215, с. 175]. Выделяя в составе исторического познания три основных направления - эмпирическую историографию, историософию (т.е. философию истории в собственном смысле этого слова) и историческую эпистемологию, А.И.Ракитов подчеркивает, что историческая эпистемология становится сегодня "...равноправным и даже доминирующим компонентом философии истории" [192, с. 152]. Философия истории оказывается тем самым не столько учением об исторической реальности, сколько о знании этой реальности историком, что должно, убежден