Язык когнитивно-коммуникативных стратегий : Синергетический аспект

• Автор: Киященко, Лариса Павловна
• Шифр специальности: 09.00.01
• Научная степень: Докторская
• Год защиты: 2002
• Место защиты: Москва
• Количество страниц: 229 с.

Язык когнитивно-коммуникативный стратегий {синергетический аспект)

Введение -
Глава 1, Становление новой парадигмы научного познания и теория самоорганизации -12 §1. Кризис науки и становление новой парадигмы научного познания -12 § 2. Синергетический ответ на кризис науки -18 § 3. «Синергетика» языка - 28 Глава 2. Синергетика коммуникативных стратегий познания - 42 § 1, Язык: между телеологией и телеономией - 45 § 2. Человекомерность субъекта - 57 ГлаваЗ. Интрадисциплинарный контекст - становление предмета научного познания - 74 § 1. Смысл предметности и предметность смысла - 76 § 2. Онтология и динамика порождения смысла - 90 Глава 4. Становление границ научного и ненаучного
познания: парздисциплинэрный контекст -1 07 § 1 Коммуникативные стратегии перевода -108 § 2. Мифолоэзис научного дискурса - 131 Глава 5. Междисциплинарный контекст - становление
парадигмы современного научного познания -152 § 1. Дискурс как стратегическое представление познания -155 § 2. Синергетика идеалов и норм коммуникативной рациональности -198 Заключение - 205 Библиография -
Введение
Исследование посвящено философскому рассмотрению роли и значения языка (в том числе и естественного) в становлении новой научной парадигмы начала третьего тысячелетия. Эта парадигма в рамках диссертационного исследования рассматривается с точки зрения самоорганизации научного знания в связи с задачей его обоснования. Проблема обоснования научного знания не перестает быть актуальной на протяжении всей его истории, приобретая особую остроту и качественную спецификацию при изменении его парадигмальных норм и идеалов.
Основное внимание обращено на особенности проблематизации естественнонаучного знания. Проблематизация обоснования размещает научное знание в горизонте философии науки, занятой по традиции его основоположениями - стратегиями научной деятельности. Философствуя, наука в актах саморефлексии, с одной стороны, проясняет и регулирует свои формы, организационные принципы, внутренние законы развития, которые конституируют науку в качестве автономной специфической области деятельности. А, с другой стороны, она отслеживает ценностные ориентации и предпочтения в своих репродуктивных и продуктивных способах действия, которые специфицируют область возможных взаимодействий с внешней средой на их обоюдную совместимость и самовоспроизводимость.
Рассматривая науку одновременно и как деятельность направленную на производство нового знания, и как традицию, философия в обосновании естественнонаучного знания сталкивается с кардинальной дилеммой объяснения и понимания, характерной для гуманитарного знания (В.С.Степин). В этой ситуации обоснование научного знания, чтобы оставаться строгим, должно самоорганизовываться в динамике пограничного режима между точностью и неточностью, стирая жесткие границы между естественнонаучным и гуманитарным познанием.
«Поворот» естествознания, его философии и методологии к арсеналу средств гуманитарного научного знания совершается на фоне, когда «исчезают границы между историей науки, ее философией и самой наукой»
традиционно выведено на периферию интереса научного познания в естествознании, оказалось в центре внимания - формы участия /неучастия в нем человека. Тем самым в научной деятельности, в процессе познания все более ощутимо проступают формы жизнедеятельности человека, а наука на этом основании приобретает человекомерное измерение. Что в свою очередь приводит к признанию принципа универсального порядка - «жизнь как процесс представляет собой процесс познания» (У. Матурана).
Такой подход восстанавливает изначальную диалогичность познавательного процесса, в котором действуют «едины, но неслиянны», с одной стороны, ученый говорящий от имени Разума, с другой, - он же -суверенный индивид, личность с интеллектуальной и моральной рефлексией, несущий ту ответственность, каковую нельзя переложить на Разум (В.Н.Порус). Ответственность ученого наполняется непосредственно «переживаемой», до конца не формализуемой традиции. Подход такого рода захватывает в процесс обоснования естественнонаучного знания представления, которые дополняют автономию классики, построенной по принципу рефлексивной самопричинности и саморазвертывания научного познания. Обоснование включает и сферу непосредственных данностей (феноменологию знания), нерефлективные содержания и образования которой поддаются пока лишь описанию, чтобы быть понятыми, и чье объяснение еще впереди. То, что составляет феноменологию знания - это не просто сфера эмпирического опыта, непосредственного усмотрения его предметов, но сфера для опыта, создающего и оперирующего вторичными образованиями, «вещами», которые поддаются обнаружению, указывают на свое существование с помощью средств, предоставляемых языком.
«Словом «язык» обозначается проблема оснований науки и философии, а не просто эмпирический предмет науки наряду с другими (находящимися в мире) предметами, и это никогда не осознавалось столь четко, как в XX веке» (К.-О. Апель). Роль и значение языка в обосновании научного знания тем самым выходит из границ его дисциплинарного понимания. Язык становится тем пространством, в границах которого обретают смысл вербально выраженные результаты познания, порой в свернутом, неявном виде содержащие состоявшееся взаимодействие между объяснением и пониманием.
каждого случая опорным точкам соотнесения между языком и неязыковой действительностью.
Для указанного пространства взаимодействия в общем случае характерно не-силовое взаимодействие между образующими его. Это то, что можно условно приписать «магии естественного языка». Идея не-силового взаимодействия пришла из философии науки, из физики. Она имеет, по моему мнению, уместную коннотацию в таких устоявшихся представлениях языка в его взаимодействии с неязыковостью, как относительность, когерентность, скоррелированность и тому подобное. Для действия самого языка в той или иной его форме важен учет фоновых обстоятельств, зачастую представляющих гибридные образования языка с неязыковостью, например рассмотрение такой триады, как контекст, текст и подтекст языковых выражений.
В сферу действия магии естественного языка мы попадаем двояко, тем самым исчерпывая как способы нашего существования в языке, так и особенности функционирования самого языка. Первый случай связан с нашей с рождения помещенностью в языке, естественной неразличимостью индивида и языка, которым он владеет или можно по-другому сказать, что не менее правомерно, который владеет индивидом, порой необъяснимым образом, как историческая предзаданность, «наследственность», обусловливающая его существование. И второй случай, связанный напрямую с «наследованием» языка. Случай, когда значения языковых выражений берутся вне сферы их использования, а предметно(-стно), как автономные - конкретные или абстрактные сущности, населяющие универсум рассуждений. Это последнее обстоятельство дало основание Витгенштейну заметить, что было бы правильно начинать его заметки о метафизике как особом виде магии. Но в них он не должен ни говорить в защиту магии, ни высмеивать ее. От магии, как считает Витгенштейн, должно быть удержано глубокое, поскольку само исключение магии носит магический характер.
Синергетика языка особым образом подходит к проблеме языка границ. Это обстоятельство предполагает наличие своеобразной синергетической рефлексии, когда концептуальный аппарат, претендующий на описание самоорганизующихся процессов, сам является результатом
20 Wittgenstein U Remarks on Fraser”s Golden Roze/ N/Y/1949.P. Yl