Формально-ригористический подход к теории практического знания: философские основания

• Автор: Ольховиков, Григорий Константинович
• Шифр специальности: 09.00.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2003
• Место защиты: Екатеринбург
• Количество страниц: 156 с. : ил.

СОДЕРЖАНИЕ
ВВЕДЕНИЕ
ГЛАВА I. ИСТОРИКО-ФИЛОСОФСКИЕ И МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВАНИЯ ПРОБЛЕМАТИКИ ПРАКТИЧЕСКОГО ЗНАНИЯ
§1. Феномен практического знания и европейская философия
§2. Теория практического знания как часть гносеологии
ГЛАВА II. ОСНОВНЫЕ ПОНЯТИЯ ФИЛОСОФСКОЙ ТЕОРИИ ПРАКТИЧЕСКОГО ЗНАНИЯ
§1. Концептуализация навыка как адресата практического знания.
§2. Ригористическая рассудительность: элементарные структуры..
ГЛАВА III. ИНЖЕНЕРИЯ ИНДИВИДУАЛЬНЫХ ПРАКТИЧЕСКИХ ЗНАНИЙ: ФИЛОСОФСКИЕ АСПЕКТЫ РИГОРИСТИЧЕСКИХ
КОНЦЕПТУАЛИЗАЦИЙ
§1. Атомарные диспозиции: средства структурного анализа и представления

§2. Формы сложного индивидуального намерения: основания философской
классификации
§3. Индивидуальные ригористические диспозиции и факты сознательного поведения: возможные соотношения и необходимые связи
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
БИБЛИОГРАФИЯ

ВВЕДЕНИЕ
Актуальность темы исследования определяется значительным ростом объемов и качественного многообразия видов и способов производства и активного использования знаний в условиях современного общества. Новоевропейская наука и связанные с ней философия науки и гносеология оставили современным исследователям совокупность ключевых концепций и методов работы с информацией, обеспечивших успешное развитие технологий обращения со знанием фактическим, описательным, или, используя несколько анахроничное выражение, со знанием о внешнем мире. Именно на основе этих методов были, на протяжении второй трети XX века, подготовлены блестящие достижения в области инженерии теоретических знаний, осуществленные в рамках междисциплинарной исследовательской программы «искусственный интеллект». Между тем, поскольку речь идет не о знании как достаточном основании разумных рассуждений и советов, но о знании как достаточном основании разумных действий, ситуация оставалась и продолжает оставаться сложной. В то же время, именно в этой сфере, а не в сфере научных теорий, неспособность людей и сообществ к разумным и взвешенным решениям, принимающая все более угрожающие размеры в условиях нарастающего многообразия и объема знаний, относящихся к «разумности действия» (головокружительный правовой, религиозный, нравственный, политический плюрализм, характеризующий глобальный миропорядок), дала наиболее популярный и существенный повод к разговорам о «закате рационализма».
Мы разделяем мнение Аристотеля о том, что связанная с разумностью поведения совокупность знаний, называемая в настоящей работе практическим знанием, принципиально отлична от всякого возможного истинного описания фактов (положений дел), индивидуализированного или обобщенного, классического или неклассического, статического или динамического. Это значит, что большинство технологий работы со знанием, составивших когнитивную специфику новоевропейского стиля и образа мышления, к этому

знанию неприменимо. Это значит, далее, что вся работа по созданию, отладке и обоснованию оптимальных и высокоразвитых алгоритмов работы с этим знанием, составляющая предмет того подраздела исследований по искусственному интеллекту, который более всего заслуживает названия инженерии практических знаний, - вся эта работа должна быть выполнена «с нуля» и на принципиально иных основаниях, чем те, на которых ее пытались утвердить. Настоящая работа была выполнена автором в надежде сделать один из необходимых шагов к прояснению философских предпосылок и оснований той инженерии практических знаний, которая востребована современным уровнем общественного развития.
Степень разработанности проблемы. В силу насущной необходимости в изучении общих аспектов практического знания в любой социальной ситуации (которая была лишь обострена, но не изобретена в современном обществе), с разработкой тех или иных аспектов данной темы мы встречаемся почти на всем протяжении истории философии. В контексте настоящего исследования основополагающее значение имеют работы классических мыслителей античности (Сократ ранних платоновских диалогов, Платон, Аристотель, Цицерон, Сенека), средневековья (Пьер Абеляр, Фома Аквинский, Уильям Оккам) и Нового Времени (Б. Спиноза, Г.-В. Лейбниц, X. Вольф, Д. Юм, И. Кант, Г.В.Ф. Гегель). В XX веке наиболее важный вклад в прояснение общего когнитивного своеобразия практического знания был сделан в работах зарубежных исследователей позднего Л. Витгенштейна, П. Гича, А. Данто, У. Джемса, Дж. Дьюи, Ф. Кларка, Т. Котарбиньского, А. Макинтайра, Н. Малкольма, Дж.Э. Мура, Э. Нагеля, Л. Оквиста, K.P. Поппера, Г. Райла, А. Райнаха, Б. Рассела, Дж. Ролза, Ю. Хабермаса, М. Шелера, Г.Е.М. Энскомб, и отечественных авторов Г.В. Болдыгина, В.Ю. Васечко, A.A. Ивина, Ю.В. Ивлева, В.О. Лобовикова, И.Я. Лойфмана, Д.В. Пивоварова, Г.В. Сориной, Г.Л. Тульчинского. Еще более важными с точки зрения предпринятого исследования представляются работы, в которых предпринимаются попытки

теории отождествлены со своими объектами соответствия, подобно тому, как теоретические знания в рамках большинства существующих интеллектуальных систем явно отождествляются с выражаемыми ими состояниями дел - и сделано это отождествление будет по аналогичным мотивам, а именно, в силу полного соответствия знаний их предмету. Но сам характер этого полного соответствия исключает трактовку практических знаний как правильных описаний своих объектов.
Теория, рассматривающая практическое знание как некоторый предмет и озабоченная его изучением с этой стороны не может не быть теорией структуры этого вида предметов, не может абстрагироваться от вопроса о возможностях анализа и синтеза предметов рассматриваемого вида. Однако известно, что структура предмета не дана раз и навсегда, но напрямую зависит от деятельности, в связи с которой и через которую рассматривается данный предмет. Это мы замечаем и в повседневной жизни: одна и та же швабра для ее изготовителя может выступать в качестве сложного объекта, состоящего, в частности, из палки и прикрепленной к ней щетки, для уборщика этот объект будет простым1, а для некого чиновника, проводящего инвентаризацию учреждения, в котором работает уборщик, швабра вообще не представляет самостоятельного интереса, но важна лишь как часть предусмотренного инструкцией набора средств по уборке помещений, куда, возможно, должны входить, кроме швабры, также совок, мусорное ведро и корзина для бумаг. Далее, критерии тождества предметов также очевидным образом зависят от характера деятельности, в которую эти предметы включены. Уборщик, например, во многих случаях может с успехом использовать метлу вместо швабры, для него эти предметы существенно однородны и относятся к одной категории. Совершенно иная ситуация, очевидно, возникает, если мы встаем на позицию инвентаризатора или изготовителя. Научные критерии тождества и
1 Как совершенно верно заметил в «Философских исследованиях» Л. Витгенштейн, просьба «Принеси мне палку и щетку, в которую она воткнута!» немедленно вызовет резонный вопрос: «Ты просишь принести швабру? Почему же ты так странно выражаешься?» (См.: Витгенштейн Л. Философские исследования //Витгенштейн Л. Философские работы. М., 1994. Часть I. С. 108).