Культурный феномен А.П. Чехова : структура и модусы бытия

• Автор: Зайцев, Виктор Сергеевич
• Шифр специальности: 24.00.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2015
• Место защиты: Москва
• Количество страниц: 178 с. : ил.

ОГЛАВЛЕНИЕ
Введение
Глава 1. Историография феномена А.П. Чехова в гуманитарных исследованиях
1.1. Магистральные группы исследований по жизни и творчеству А.П. Чехова и их специфические особенности
1.2. Различные биографии А.П. Чехова как материал для культурологической интерпретации
1.3. Интегративные источники и концепции, связанные с культурологическим подходом к изучению чеховского феномена
Глава 2. А.П. Чехов как транстемпоральный субъект культуры
2.1. Интерпретации категории «субъект культуры»: недостатки и синтез
2.2. Идея вневременного субъекта как расширение диалогической концепции культуры
2.3. Признаки, позволяющие классифицировать А.П. Чехова как транстемпорального субъекта культуры
Глава 3. Категориальная и мифологическая формы бытия феномена А.П. Чехова в культурном пространстве
3.1. Категориальный модус бытия феномена А.П. Чехова
3.2. Фальсификационный аспект современной культуры: конфронтация доцифро-вых и цифровых культурных форм и ее последствия
3.3. Мифологический элемент структуры и бытия чеховского феномена
Заключение
Список литературы

ВВЕДЕНИЕ
Актуальность темы исследования.
Проблема статуса творца культуры является, на наш взгляд, одной из ключевых для культурологической, философской и вообще гуманитарной мысли. Без возможно более конкретного ответа на вопрос «Что для культуры значит та или иная личность?» (на каждом историческом отрезке развития конкретной культуры) невозможна ни адекватная оценка такой личности (а не созданных ею текстов - в широком понимании этого слова), ни полноценное развитие культуры. При этом утверждения о «вечной актуальности классики» перестали справляться с задачами актуализации классического наследия, о чем свидетельствует кризис гуманитарного образования и стабильное падение массового интереса к фигурам выдающихся художников, писателей и музыкантов.
Ключевые факторы, детерминирующие данный кризис, на наш взгляд, таковы:
Во-первых, традиционные подходы к изучению субьектно-объектньгх отношений в рамках культурных процессов зачастую не вполне адекватно могут выявить и описать статус тех или иных явлений культуры.
Во-вторых, качественно новые культурные сферы (доминирующая - Интернет), вбирая в себя целые области традиционной культуры, трансформируют их в формы, требующие новых подходов для эффективного изучения данных форм. Последнее особенно актуально в условиях упомянутого кризиса гуманитарных дисциплин, зачастую отстающих от динамики современных культурных процессов.
Преодолеть описанные проблемы можно с помощью плодотворных концепций, разъясняющих особенности функционирования в культурном пространстве каждого масштабного феномена культуры. Одним из таких феноменов является
А.П. Чехов. Вся оценка чеховской личности, в большинстве случаев, сведена к оценке созданных им текстов. Между тем значимыми данные тексты делает, помимо их объективных достоинств в первую очередь фигура их творца: то, что

принято называть «образом» классика. Сложным синтезом личности А.П. Чехова, результатов ее работы и результатов рецепции этой работы мы называем феномен писателя в пространстве культуры вообще и современной культуры в частности.
К сожалению, изучению этого синтеза до сих пор не уделялось должного внимания. Отказ от исследований подобного характера фактически абсолютизирует тексты за счет элиминации фигуры их автора. Существующие трактовки -например, о культурном образе - не могут быть признаны удовлетворительными, поскольку представляют собой не ответ на вопрос, а уход от него. Слово «образ» в данном контексте не несет ценностной или смысловой нагрузки. Интерес к творчеству порождает интерес к самому писателю, но оба эти «интереса» остаются автономными. Поэтому термин «образ» необходимо заменить концептом «феномен», признав за последним наличие сложной структуры, специфика которой нуждается в изучении.
Выбор личности А.П. Чехова не случаен. С одной стороны, его творчество является сейчас одним из наиболее востребованных (в мировом масштабе это касается в первую очередь чеховской драматургии). Во многом это объясняется отсутствием необходимости в развернутых историко-культурных преамбулах и комментариях для восприятия чеховских текстов, поэтому и личность писателя воспринимается как «актуальная». О большей понятности чеховского творчества для иностранцев по сравнению с наследием Л.Н. Толстого и Ф.М. Достоевского писал, в частности, Д. Рейфилд. Этот аспект дважды отмечен и в фундаментальной «Поэтике Чехова» А.П. Чудаковым. Один раз данная тема затрагивается в связи с идейной составляющей чеховских текстов: «Развитие идеи не сопровождается последовательной и всесторонней аргументацией. Из высказываний героев Чехова, в отличие от Толстого и Достоевского, невозможно вычленить их взгляды в связной и упорядоченной форме, например, изложить их в форме философского или публицистического трактата. Исторический и философский аппарат идеи минимален (свойство, позволяющее говорить о всеобщей доступности Чехова)» [157, с. 247]. Аналогичную характеристику А.П. Чудаков дает чеховскому повествованию в целом: «Если повествование представить в виде дороги, то чеховское

ты, проделанной британцем, вызывает у рецензента несколько нареканий, итоговое из которых подтверждает наш вывод о профанации образа; отметив один из недостатков Д. Рейфилда: «...он явно не настолько хорошо владеет русским языком, чтобы понимать шутки», С. Гедройц замечает: «Конечно, это отчасти искупается безумной отвагой, а все же зря он избрал объектом своих наблюдений именно Чехова. Занялся бы кем-нибудь другим - достиг бы всего. А впрочем, и так достигнет. Кроме того, эта глухота уморительна по-своему, так что чеховские остроты и в извращенном виде производят некоторый эффект. Даже двойной: кто понимает, в чем дело, смеется над м-ром Рейфилдом, кто не понимает (например, простой иностранный человек) — над Чеховым. Который, опять-таки, - это главное, главное! - в этой книге непроходимо глуп» [29].
Упомянутый выше Л.А. Данилкин в своем отзыве подвергает сомнению целесообразность подобного жизнеописания: «...для тех, кто читал доступные и без всякого Рейфилда чеховские письма, никакого радикально другого Чехова тут не обнаруживается» [34]. Опыт Д. Рейфилда является своеобразной попыткой «омассовления» чеховского образа (неизбежно влекущей его снижение).
В целом, работа Д. Рейфилда вписалась в контекст современной культуры, поскольку некоторые материалы позволяют говорить о гипотетическом формировании тенденции написания подобного рода биографий и исследований. К таким работам принадлежит, например, монография М. Н. Золотоносова «Другой Чехов: По ту сторону принципа женофобии». Предварительные замечания М.Н Золотоносова соответствуют именно рейфилдовской модели чеховедения и чеховидения: «Первый» Чехов известен хорошо. Гениальный русский писатель реалист, драматург-реформатор, принадлежавший к кругу авторов европейской новой драмы, борец с пошлостью, «интеллигент в пенсне», постулировавший, что в человеке все должно быть прекрасно. Но под вполне благопристойной маской можно обнаружить и «другого Чехова», с другим характером, с другими литературными (и нелитературными, например, медицинским) контекстами» [50, с. 5]. Естественно, «если все табуированное и отброшенное разблокировать и снова собрать, под маской обнаружится «другой Чехов», другой человек и отчасти другой писатель»