Эволюция сотериологической модели фаустианы в литературно-музыкальной традиции

• Автор: Бортнюк, Ольга Анатольевна
• Шифр специальности: 24.00.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2011
• Место защиты: Комсомольск-на-Амуре
• Количество страниц: 191 с.

Содержание:
Введение

Глава 1. Фаустиана как сотериологическая парадигма литературномузыкальной традиции

1.1. Универсальные категории европейской религиозно-философской и художественной мысли

1.2. Традиции культурно-антропологического осмысления

фаустианы

Глава 2. Изменения традиционной сотериологической модели фаустианы

2.1 Сотериологическая парадигма фаустианы, реализованная в зарубежной литературе

2.2. «Фауст» И.-В. Гёте как «оправдательная» сотериологическая модель литературно-музыкальной традиции
2.3. Литературно-музыкальная фаустиана в диалоге И.-В. Гёте (трагедия «Фауст») и Г. Малера (Восьмая симфония): сотериологический аспект симфонии
Глава 3. Семантика «русских» литературно-музыкальных трактовок сотериологической темы фаустианы в Х1Х-ХХ1 веках
3.1. Сотериологические интерпретации концепта ФАУСТ в российском литературно-музыкальном творчестве Х1Х-ХХ1 веков
3.2. «Оправдательная» сотериологическая модель СКО-фаустианы В.О. Пелевина
Заключение
Библиография
Приложение

Введение
Актуальность темы исследования. Исследование «сквозных сюжетов» культуры, детерминирующих её ценностную структуру, её смысловые поля, уже не одно столетие выступает ключевым направлением науки о культуре. Подобные сюжеты, проявляющие себя не только в словесном искусстве, но и в музыке, живописи, повседневных структурах, задают ритм и динамику культуры. Через посредство таких «сквозных сюжетов» происходит культурное заимствование. Вместе с тем, каждый акт интерпретации «сквозного сюжета» вносит в него собственные коннотации, детерминированные эпохой, религией и т.д. К такого рода сюжетам, без сомнения, можно отнести историю о докторе Фаусте, воплотившуюся в разных жанрах, в разные эпохи и в разных уголках Европы. При всём различии интерпретаций, в фаустиане можно выделить ключевой элемент, воспроизводящийся во всех текстах, — мотив спасения, выступающий в качестве архетипического элемента сюжета; его мы ставим в центр своего исследования.
В начале XXI века мировая культура вступила в новую - постмодернистскую - фазу своего развития. Практически во всех областях и сферах жизни посылки, формировавшие мышление XX столетия, оказались бездейственными и утраченными. Стало ясно, что разум, наука и технологии не решат всех проблем человечества, и индустриальная эпоха уступила позиции информационному веку. В атмосфере плюрализма ценностей каждый культурный артефакт рассматривается современным обществом как «текст», долженствующий быть «прочитанным» и усвоенным некоторой группой людей. Таким образом, артикулируемые обществом традиционные ценности могут быть либо оспорены и отвергнуты, либо приняты и тиражированы. В постмодернистской ситуации свободы выбора личностью и обществом аксиологического приоритета возрастает роль автора и авторитета. Традиционные идеи осмысливаются в исторической ретроспективе и соотносятся с практическими возможностями их применения. В этой ситуации возрастает роль духовного начала культуры, истоком своим имеющего традиционные ценности минувших эпох. Как западная, так и российская культуры имеют

достаточно значимые традиции приобщения к духовной области знаний, включающей вопросы смысла человеческого существования. Сотериология как наука о вечном бытии человека осмысливает определённым образом проблемы смысла и условий человеческой жизни. В мировой культуре сотериологический аспект наиболее последовательно был актуализирован в литературно-музыкальной фау-стиане, и в редких случаях получал свою исследовательскую интерпретацию. Состояние исследований литературно-музыкальной фаустианы в сотериологиче-ском контексте (соотнесение их с моделью либо «осуждения», либо «оправдания») и предопределило характер выбранного автором культурологического аспекта проблемы.
Актуальность проблемы обусловлена дискуссионностью вопроса о правомерности представления литературно-музыкальной фаустианы как сотериологи-ческой парадигмы. Рассматривая мировоззренческую основу фаустианы, большинство исследователей соотносит данный феномен с просветительскими идеями эпохи Просвещения, вследствие чего образ Фауста, его философия жизни, идеалы и нравственные представления становятся выражением европейского самосознания и заключают в себе общечеловеческую идею познания и освоения мира. Исследование «фаустианского текста» (И. Шпис «Народная книга», К. Марло «Трагическая история доктора Фауста», Ф.М. Клингер «Фауст, его жизнь, деяния и низвержение в ад», К.Г. Граббе «Дон Жуан и Фауст», Н. Ленау «Фауст», И.-В. Гёте «Фауст», Т. Манн «Доктор Фаустус», К. Манн «Мефистофель. История одной карьеры», A.B. Луначарский «Фауст и город» и др.) с позиции гносеологической направленности человеческой деятельности и пафоса материального строительства подводит исследователя к необходимости акцентировать факт земной развязки, заявленный в большинстве литературных сюжетов о Фаусте. Данная трактовка текста противопоставляется идеалистическим интерпретациям, фокусирующим внимание на иррациональных смыслах и их воссоздании в литературных и музыкальных произведениях фаустианы в разные культурно-исторические периоды.

писателя и теоретика монашеской жизни Иоанна Кассиана, учившего о синергии благодати Божией и свободной воли человека в деле спасения [2, 10].
Преемником учения Августина о предопределении к спасению либо к осуждению стал немецкий богослов IX века Готшальк. Сотериологическую тему Гот-шальк сводил к учению об абсолютно-фаталистическом предопределении человеческих душ к спасению в раю или погибели в аду, при невозможности изменить ситуацию даже искренней верой и благочестивой жизнью. Это учение о «двойном предопределении» исключало роль человеческих религиозных «дел» и церковных заслуг в деле спасения.
Менее строгого взгляда на вопросы спасения придерживался Рабан Мавр: его сотериологическая концепция сосредоточена на отпущенном церкви шансе через религиозные ритуалы избавлять людей от мук ада. Спасающая функция церкви и поощрение к неукоснительному следованию церковным предписаниям, тем не менее, содержали элемент свободной воли и определение необходимости участия самого человека в собственной судьбе [190, 480-481].
Христианский теолог Боэций, стоявший в преддверии раннесредневековой культуры, в своём главном сочинении «Утешение философией» понимает термин «спасение» не только в трансцендентном смысле, но и как практический способ выхода из кризисной ситуации, своего рода спасение от произвола судьбы. Боэций приходит к выводу, что «спасательная» функция философии заключена в попечении о «жилище души» [100, 50-51].
В необычном ракурсе представил концепцию спасения и включенное в неё понятие о предопределении схоласт Эриугена: предопределение в его понимании - вневременный, условный акт находящегося вне пределов времени Бога, из чего следует логический вывод о невозможности предопределения человека ни к раю, ни к аду. Бог, являющийся добрым началом мира и источником добра, если бы и мог вынести судебный вердикт - то только оправдательный, но даже и его не выносит. Суть «истинного» предопределения - в том, что Бог предопределил человека к свободе, и у людей существует право самостоятельного выбора между