Развитие гласных первого слога в маньчжурском языке

• Автор: Лиджиев, Александр Борлаевич
• Шифр специальности: 10.02.22
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2005
• Место защиты: Москва
• Количество страниц: 179 с.

Глава I Вокализм маньчжурского языка
Глава II Нелабиализованные гласные
II. 1 Гласный а ,
П.2 Гласный е
П.З Гласный!
(* П.3.1 Гласный! мягкого ряда
Н.3.2 Гласный! твердого ряда
И.З.З Перелом гласного 1
Глава III Губные гласные
III. 1 Гласный о
111.2 Гласный и
Ш.2.1 Гласный и мягкого ряда
111.2.2 Гласный и твердого ряда
111.2.3 ПТМ. *ч > ма. и
Глава IV. Рефлексы губных гласных
IV. 1 Протезы и эпентезы
IV.!.1 Ма. *о > та '
IV. 1.2 Ма. *и>уа
IV.2 Развитие и (мягкого ряда)
ГУ.З Рефлексы и (твердого ряда)
ГУ.ЗЛ ПТМ. *и>ма. о
* 1У.3.2 ПТМ. *и>ма. I
Глава V Комплексы со слабым согласным
V.1 ПТМ. V > ма. УлуУ
V.2 ПТМ. VYV > ма. VwV
УЗ ПТМ. УуУ > ма. V
У.4 ПТМ. VI)V > ма. УЬУ
У.5 ПТМ. УрУ > ма. УГ
V.6 ПТМ. УуУ > ма. УКV)
V.7 ПТМ. УЬ > ма. о ~ 00
Глава VI Дифтонги и сочетания гласный + согласный
VI. 1 Дифтонг *а1 .„
VI.2 Сочетание *а]
VI.3 Дифтонг *е1
У1.4 Сочетание *е]
У1.5 Сочетание
VI.6 Сочетание ДЬ и маньчжурский дифтонг ю ино
^ го происхождения
Заключение
Сокращения
Список использованной литературы
Сокращения названий периодических изданий

Вопросы сравнительно-исторической фонетики маньчжурского языка ^о сих пор остаются наименее изученными в тунгусо-маньчжуроведении, хотя многими поколениями исследователей уже накоплено достаточно материала по современным тунгусо-маньчжурским языкам. В настоящее время не существует обобщающего труда, подробно освещающего эти вопросы, а имеющиеся работы посвящены лишь отдельным аспектам исторической фонетики маньчжурского языка. Связано это с тем, что исследователи интересовались маньчжурским языком, в первую очередь, в связи с изучением монгольских или тюркских языков, отыскивая в нем те элементы, которых не хватало для установления алтайского родства, и тем самым стараясь определить место маньчжурского языка в построенной схеме алтайского праязыкового развития.
Проблемы исторической фонетики маньчжурского языка заключаются в том, что маньчжурская ветвь тунгусо-маньчжурских языков отделилась раньше, чем тунгусская от амурской. Население, говорившее на языках этой ветви (маньчжурской), находилось в изоляции от носителей других тунгусА-маньчжурских языков и в контакте с носителями языков других семей. Из-за этого наблюдаются специфические соответствия с другими тунгусо-маньчжурскими языками, что до сих пор объяснено не до конца или только в общих чертах. Фонетика маньчжурского языка, к сожалению, до сих пор не находится в центре внимания исследователей, тогда как в области сравнительно-исторического исследования тунгусо-маньчжурских ’ языков она (фонетика маньчжурского языка) представляет огромный интерес и может служить надежной основой для дальнейших исследований. Маньчжурский язык признается наиболее архаичным не только потому, что он является единственным старописьменным языком в тунгусо-маньчжурской языковой семье (за исключением мертвого чжурчженьского), но и по тем древним языковым особенностям, которые он сохранил. Однако очевидно, что в любом языке наряду с архаизмами всегда существуют инновации, это имеет отношение и к маньчжурскому языку.
Целыо данной работы является исследование исторического развития гласных первого слога в маньчжурском языке. Исследование гласных звуков, особенно в первом слоге, представляет немаловажный интерес с точки зрения исторической фонетики, поскольку в маньчжурском, как и вообще в алтайских языках, гласный первого слога базового корня обычно играет смыслоразличительную роль и определяет соответственно рядность слова и наращение аффиксов к односложным словам. Этим обусловлено и совершенно различное фонетическое соотношение гласных в первых слогах и гласных в непервых слогах. Для гласных непервых слогов характерна некоторая неустойчивость и синтагматическая предопределенность, являющаяся следствием существования таких явлений, как, например, гармония гласных. Этим обоснован выбор столь узкой темы, как историческое развитие гласных первого слога в маньчжурском языкр, выступающих в сильной позиции, т.е. в тех условиях, в которых менее всеТо
сказывается влияние позиционных и комбинаторных факторов. Кроме того, в работе рассматриваются комплексы с так называемыми слабыми согласными, это вызвано тем обстоятельством, что в некоторых языках имеется долгий гласный в первом слоге, в то время как в других родственных языках ему соответствует комплекс со слабым согласным в положении между гласными.
Исходя из вышесказанного достижение данной цели может быть реализовано путем решения следующих задач: описание вокализма маньчжурского языка в первом слоге; исследование эволюции отдельных звуков, репрезентирующих вокализм праязыка в маньчжурском; выяснение того, какие фонетические инновации произошли в языке; анализ изменений самого вокализма маньчжурского языка; объяснение того, каким образом происходили эти процессы, в некоторых случаях — с реконструкцией праманьчжурского языкового состояния.
Изучение маньчжурского языка в основном связано с его письменной формой, важную роль здесь сыграл политический фактор, поскольку до 1912 г. переписка с Китаем велась наряду с китайским и на маньчжурском языке. Значительную роль в изучении маньчжурского языка сыграли русские ученые, однако большинство их трудов не опубликовано и сохранилось лишь в рукописях. Тогда как, например, грамматики, написанные А.М. Орловым [1873], И. Захаровым [1879], до сих пор не потеряли научной ценности, они положили начало русской маньчжуроведческой школе.
Первым трудом, заложившим основы научного изучения всех тунгусф-маньчжурских языков, была работа М.-А. Кастрена [1856], в предисловии которой приводятся сопоставления эвенкийских и маньчжурских звуков. Работа М.-А. Кастрена привлекла внимание других ученых, занимавшихся исследованием монгольских, тюркских, финно-угорских языков, что повлекло за собой появление алтаистики как отрасли сравнительного языкознания.
На Западе тунгусо-маньчжурские языки также не остались без внимания, их изучению посвящены работы В. Шотта [1836], Т.К. Габеленца [1832], JI. Адама [1873]. В. Банга [1890], которые уделяли внимание изучению отдельных языков. В конце XIX в. появилась работа В. Грубе, который дешифровал мертвый чжурчженьский язык [Grube 1896], благодаря находке в Китае рукописи конца XIV в. «Хуа-и и-юй» («Китайско-варварский словарь»), содержащей около 900 слов и словосочетаний в записи чжурчженьскими иероглифами, в транскрипции и переводе на китайский язык. Сопоставления чжурчженьского с другими языками, проведенные В. Грубе, выявили многочисленные схождения с маньчжурским, в том числе такие признаки, которые отделяют оба эти языка от остальных тунгусо-маньчжурских языков, что позволило отнести его к южной группе тунгусо-маньчжурских языков. Однако сходства могут, вероятно, объясняться поздней записью транскрипции, испытавшей влияние маньчжурского [Ligeti 1953, 1961]. В целом же материал чжурчженьского языка, несмотря на ряд последующих изданий [Yamaji 1956; Капе 1989 ], еще недостаточно привлекается в тунгусо-маньчжуроведении.

ТМС I, 17.
В ма. отмечается типичное развитие -rjy- < *-mg-, см. также подобное развитие в ма. ацуа ‘рот’ и эцгэму ‘седло’.
ср.-мо. unta- ‘спать’, umtara- ‘забывать’; п.-мо. unta-, uintara-; монг. унта-, марта-; бур. унта-, марта-; калм. унт-, март-; орд. unta-, marta-; мог. nunta-, morta-; даг. wanta-, marta-; бпо. tera-, marta-; ш.-югр. nda-, ntâ-, marta-; моигр. nterâ, mu(r)sda-, marsda-;
птю. *umnï-t- ‘забывать’; др.-тю. unît-; карахн. unît-; тур. unut-; гаг. unut-; (із. unut-; тур km. unut-; ср.-тю. unut-; узб. unut-; уйг. unut-; тат. ünüt-; баш. ünüt-; карг. unut-; каз. umït-; ккалп. umït-; кбалк. unut-; кум. unut-; ха к. undu-; ойр. undu-; туе. ut; чув. man; як. umun.
EDAL 1498. См. также: Poppe 68-69, 100, 141; Ramstedt 169; KW 450; EAS 116; Старостин 295.
Ma. тохон ‘пуговица’ ПТ. *toxon ПА.* toxo(n)
Нег. тохом- застегнуть на пуговицы; тохон пуговица; Уд. тоьо пуговица; Ульч. тох,о(н-) пуговица; Орок. ток;о ~ тох.о(и-) пуговица; Нан. тох,5 пуговица; Ма. то,оми- застегивать на пуговицы; тохон пуговица (металлическая).
ТМС I, 192.
птю. *toku ‘пуговица, пряжка’; др.-тюрк. toqu пряжка, застежка (у пояса)', toqula-приделать застежку (пряжку) к чему-л.; карахн. toqu; тур. toka; гаг. toqa; аз. toGGa; туркм. toqa; ср.-тю. toqqa;узб. toqa; каз. toya; кум. toya; ккалп. doya; toya; ойр. toyo; чув. ti,wya; ияп. *tuku- ‘приспособление на луке для фиксации стрелы’; др.-яп. tuku
EDAL 1452; см. также: Дыбо 15. !
Ма. тох,оро ‘колесо’ ПТ. +toxor- ///I.*to[x]oro-Эвенк. токор- кружиться, вертеться; поднимать, виться (о дыме); обволакивать (о дыме); Нег. Toxoj- [*токор-] кружиться, крутиться; ходить кругом; Уд. токчигу кривой (о предмете); Орок. тбролй- [*токороли-] молоть; тбролйсу бэду жернов; Ма. тох,оро колесо, обод; то щороку жернов (верхний); каток (каменный для укатывания земли после посева семян).
ТМС I, 192.
п.-мо. tokir ‘согнувшийся, кривой’; люты, тохир; бур. тохир; калм. токр; птю. *tokum ‘обод колеса’; узб. toqin; mam. tuyïm; баш. tuyïn; каз. toyin; кбалк. toxim; ккалп. toyin; ног. toyin; чув. togbn;
EDAL 1454.
Ma. толги- ~ толхи- ‘видеть сон’ ПТ. *tolki- ПА.* tolki-Эвенк. толкин сон, сновидение; толкит-/ч- видеть сон, видеть во сне; сниться; Сон. толкиш'й- видеть сон; сниться; бредить; Эвен, толцън сон, сновидение; толк;ът-/ч- видеть сон; сниться; Нег. толкйн сон, сновидение; Ороч, токки [*толкин] сон, сновидение; Уд. т'-оси- [*токичи <*токкичи- <*толкичи-] видеть сон, видеть во сне; сниться; Ульч. толчй(н-) [*толкин] сон, сновидение; Орок. толчй(н-) [*толкин] сон, сновидение; Нан. толкй сон, сновидение; Ма. толги— толхи- видеть сон, видеть во сне; сниться; толгин ~ толхин сон, сновидение; Чж. tol-xin видеть во сне; сниться.
ТМС I, 195; Мудрак 137.
ср.-мо. tolgc- ‘предсказание, гадание’; п.-мо. tölge-; монг. телег-; бур. тулэг-; калм. tölga-; орд. tölgö-;
птю. *dül ‘сон’; др.-тю. tiil сон, сновидение; tüsä- видеть сон; карахн. tüs; tüsä- тур. düs; где. düs; аз. tüs; туркм. düs; ср.-тю. tüs;узб. dus;уме. tüs, eus; тат. tüs; баш. tüs; кирг. tiis; каз. tüs; ккалп. tüs; кбалк. tüs; ку.и. tüs;.тям. tüs; ойр. tüs; тув. düs; чув. ta''io"k; як. tül. EDAL 1473; см. также: KW 406; Дыбо 15; Мудрак 1994, 70.