Функциональные аспекты языковой игры

• Автор: Никишин, Ярослав Константинович
• Шифр специальности: 10.02.19
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2002
• Место защиты: Краснодар
• Количество страниц: 150 с.

ОГЛАВЛЕНИЕ.

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА 1. ЯЗЫКОВАЯ ИГРА И ЕЕ ФУНКЦИОНАЛЬНЫЕ РЕАЛИЗАЦИИ

1.1. ФУНКЦИОНАЛЬНО-ПРАГМАТИЧЕСКИЙ АСПЕКТ ЯЗЫКОВОЙ

ДЕЯТЕЛЬНОСТИ И ФЕНОМЕН ЯЗЫКОВОЙ ИГРЫ

1.2. КОГНИТИВНЫЕ АСПЕКТЫ ЯЗЫКОВОЙ ИГРЫ

1.3. СУГГЕСТИВНЫЕ ПОТЕНЦИИ ЯЗЫКОВОЙ ИГРЫ

ГЛАВА 2. ЯЗЫКОВАЯ ИГРА КАК СРЕДСТВО СОЗДАНИЯ КОМИЧЕСКОГО ЭФФЕКТА (КАЛАМБУРЫ И “ЛИНГВИСТИЧЕСКИЕ” АНЕКДОТЫ)
2.1. ЛИНГВИСТИЧЕСКИЕ АНЕКДОТЫ, СТРОЯЩИЕСЯ НА ОБЫГРЫВАНИИ ЛЕКСИЧЕСКОЙ ПОЛИСЕМИИ ИЛИ ОМОНИМИИ

2.2. АНЕКДОТЫ, СТРОЯЩИЕСЯ НА ПРИЕМЕ БУКВАЛЬНОГО ПОНИМАНИЯ (БУКВАЛИЗАЦИИ)

2.3. КАЛАМБУРЫ И АНЕКДОТЫ, СТРОЯЩИЕСЯ НА ПРИЕМЕ ОККАЗИОНАЛЬНОЙ ИНТЕРПРЕТАЦИИ СЛОВА ИЛИ ФРАЗЫ
2.4. АНЕКДОТЫ И КАЛАМБУРЫ, СТРОЯЩИЕСЯ НА НЕСОВМЕСТИМОСТИ КОНТЕКСТА
2.5. КАЛАМБУРЫ И АНЕКДОТЫ, СТРОЯЩИЕСЯ НА НАРУШЕНИИ ПРЕСУППОЗИЦИОННЫХ НОРМ
2.6. АНЕКДОТЫ И КАЛАМБУРЫ, ИСПОЛЬЗУЮЩИЕ ПРИЕМ ИМПЛИКАЦИИ (СКРЫТЫЙ СМЫСЛ)
2.7. ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ АНЕКДОТЫ И ПАРЕМИИ
2.8. АНЕКДОТЫ И КАЛАМБУРЫ С ИСПОЛЬЗОВАНИЕМ МЕТАЯЗЫКА..
ГЛАВА 3. ИГРОВЫЕ ПРИЕМЫ В ПОЭТИЧЕСКОМ ТЕКСТЕ (НА МАТЕРИАЛЕ ТВОРЧЕСТВА В. ВЫСОЦКОГО)

3.1. ИГРОВЫЕ ПРИЕМЫ, ОСНОВЫВАЮЩИЕСЯ НА БУКВАЛЬНОМ ПОНИМАНИИ ИДИОМАТИЧЕСКИХ ФОРМ
3.2. ИГРОВЫЕ ФУНКЦИИ ПАРЕМИЧЕСКИХ ВЫРАЖЕНИЙ
3.3. ПОЛИСЕМИЯ И ОМОНИМИЯ КАК ИСТОЧНИКИ ЯЗЫКОВОЙ ИГРЫ в ПОЭТИЧЕСКОМ ДИСКУРСЕ
3.4. ОБЫГРЫВАНИЕ “ЧУЖОГО СЛОВА” КАК ИГРОВОЙ ПРИЕМ
3.5. ПАРОНИМИЯ И ФОНЕТИЧЕСКИЕ СОЗВУЧИЯ В ПОЭТИЧЕСКОМ ДИСКУРСЕ
3.6. ИСПОЛЬЗОВАНИЕ АРХАИЧЕСКИХ И ПРОСТОРЕЧНЫХ ФОРМ И
ХАРАКТЕРНЫХ ИСКАЖЕНИЙ
ГЛАВА 4. КВАЗИИГРОВЫЕ ФЕНОМЕНЫ В ДЕТСКОЙ РЕЧИ
4.1. БУКВАЛИЗАЦИЯ В ДЕТСКОЙ РЕЧИ
4.2. ИНТЕРПРЕТАЦИЯ ПО АНАЛОГИИ
4.3. ПРОЧИЕ ТИПИЧНЫЕ ДЕВИАЦИИ В ДЕТСКОЙ РЕЧИ
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
ЛИТЕРАТУРА
ВВЕДЕНИЕ

Феномен языковой игры в последние десятилетия весьма интенсивно исследуется как в зарубежной, так и в отечественной лингвистике (см. Арутюнова 1987, Букирева 2000; Булыгина, Шмелев 1990; Земская и др. 1983; Немец 1993; Рядчикова 1996; Шпет 1989 и др.). Это обусловлено целым рядом причин: бурным развитием
прагмалингвистических исследований, в особенности прикладных направлений (типа нейролингвистического программирования), акцентирующих внимание на аспектах языкового воздействия в сфере массовой коммуникации, рекламного бизнеса, в психотерапевтической практике и т.д., сближением собственно лингвистических исследований с семиотическими и литературоведческими изысканиями, появлением на культурной арене литературы постмодернизма (в которой языковая игра выступает в качестве едва ли не главного художественного приема) в качестве одного из ведущих эстетических направлений и др.
В то же время исследования феномена языковой игры характеризуются, как правило, известной фрагментарностью: либо в качестве объекта берутся конкретные приемы (или их родственные типы) языковой игры, либо языковая игра исследуется в какой-то ограниченной области (в творчестве конкретного писателя, в рамках определенного жанра, в качестве средства достижения определенного эффекта и т.п.). Подобная фрагментарность объективно обусловлена масштабностью явления языковой игры и возможных сфер ее реализации. В то же время представляется целесообразной попытка общетеоретического анализа данного явления в плане выявления спектра его функциональных возможностей в самых разных областях использования (в анекдотах в целях достижения комического эффекта, в литературе и поэзии в качестве художественного приема, в философском дискурсе как средства выражения концептуальных ценностей, в рекламе как средства суггестивного воздействия и т.д.). В

принимающих участие в фоносемантическом кодировании текста. Можно заметить, что те же параметры обнаруживают релевантность и в языке поэзии.
Поскольку одним из главных условий достижения суггестивного эффекта является непосредственное воздействие на подсознание, суггестивные тексты обычно конструируются с таким расчетом, чтобы как-то обойти (усыпить, обмануть, нейтрализовать) сознание и контроль критического разума. Это достигается различными способами: отвлечением внимания на нечто несущественное, утомлением внимания реципиента за счет его перегрузки информацией, приведением сознания в замешательство (за счет, например, резкой смены контекстов, совмещения противоречивой информации, использования неоднозначных слов и конструкций) и др. (Мегеитесов, Ибрахим Мохамад 1997, 22-23). Приведем ряд примеров реализации указанных установок, используя для этого фрагменты специальных психотерапевтических дискурсов:
“...Ему пришлось вести машину в горах в темноте, следуя указанию свернуть налево в первый грязный проселок и проехать три мили, повернуть направо во второй грязный проселок, затем сразу же налево и потом прямо до развилки и направо вверх, а возвращаться с горы следует, держась левой стороны развилки и тут же повернуть направо. Проехать прямо, свернуть налево, держась левой стороны, проехать три мили по грязной дороге - и выедешь на шоссе...” (Лэнктон 1996, 279). Здесь с целью перегрузки оперативной памяти сознание реципиента вовлекается в запутанный лабиринт пространственных отношений.
“...И умножая ощущение незамечания или вспоминая способность забыть о таблице умножения, позвольте пониманию изменить местоположение. Порой так трудно отделить горох от хлопьев, пюре от мяса, а подливку от всего, вместе взятого. Надеюсь, в вас есть это ощущение, надеюсь, что ощущение отстраненности начинает приобретать материальность вместе с ощущением незамечания раздражения в вашем теле. Или забывая о чем-то, что было так же трудно и невыносимо, как таблица умножения...’’(Там