Семантика и звуковой состав первичных и вторичных междометий : На материале русского языка

• Автор: Пузиков, Максим Александрович
• Шифр специальности: 10.02.19
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2006
• Место защиты: Комсомольск-на-Амуре
• Количество страниц: 173 с.

ГЛАВА 1. МЕЖДОМЕТИЯ КАК ОСОБЫЙ КЛАСС ЯЗЫКОВЫХ • ЕДИНИЦ
1.1. Проблемные вопросы теории междометий
1.1.1. Проблема языковой природы и значения междометий
1.1.2. Проблема грамматического статуса междометий
1.1.3. Проблема ограничения лексического состава
междометий
» 1.2. Эмотивная функция междометий
1.2.1. Лингвистический статус эмоций
1.2.2. Междометия в системе эмотивной лексики
ф 1.2.3. Когнитивная природа эмоций и функция междометий в
языке
1.2.4. Междометия как единицы эмоционального дейксиса и «эгоцентрические» слова
Выводы
ГЛАВА 2. ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ
СЕМАНТИКИ И ЗВУКОВОГО СОСТАВА МЕЖДОМЕТИЙ
РУССКОГО ЯЗЫКА
2.1. Междометия как двухуровневая единица и проблема стратификации языковой семантики
2.2. Классификация междометий
2.3. Исследование особенностей восприятия междометий вне
контекста употребления как единиц лексикона индивида
а) Метод свободной группировки
б) Метод субъективного шкалирования
в) Простой ассоциативный эксперимент
® Выводы

* ЗАКЛЮЧЕНИЕ
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Лингвистика, как отмечает Ф. де Соссюр, относится к числу таких научных дисциплин, в которых объект не предопределяет точки зрения, а наоборот, та или иная точка зрения создает свой особый объект [Соссюр 1977, 46]. Справедливость этого замечания швейцарского исследователя находит отражение, в частности, в современном состоянии лингвистики, представляющей собой не монолитную научную дисциплину с четко сформулированным идеальным проектом в отношении того, что следует изучать и, главное, почему, в ущерб всему остальному, следует изучать именно это (на отсутствие такого проекта указывает Р. М. Фрумкина [Фрумкина 1999, 37]), а совокупность отдельных подходов и направлений с более или менее выраженными претензиями на статус «истинной лингвистики». Эти подходы и направления не связаны общим объектом или методом, а объединяются, по сути, на одном-единственном основании -наличии в описании сферы их интересов слова «язык», многозначность которого, однако, не позволяет ему быть достаточно надежной опорой для подобного объединения и часто приводит к непониманию друг друга представителями разных направлений. Такая ситуация, хотя и обусловлена сложностью и многогранностью самого естественного человеческого языка как объекта изучения, не удовлетворяет многих лингвистов, со стороны которых все чаще раздаются призывы к созданию на единой эпистемологической базе интегративной модели языка («языка с большой буквы») и теории монолитной лингвистики («лингвистики с большой буквы»). Одной из причин отсутствия в настоящее время теории подобного рода (по крайней мере, общепризнанной, так как отдельные попытки ее создать существуют, см., например работы [Келлер 1997], [Кравченко 2001] [Курдюмов 19996], [Трофимова 1996]), по-видимому, является то, что ни один из этих подходов (возможно, за исключением структурализма) не получил еще критической массы материала для перехода на качественно новый уровень и не все языковые феномены оказались ими охвачены и в
взгляд именно эмоции как нельзя более полно соответствуют перечисленным признакам.
Очень показательна в этом смысле концепция разделения языка и речи Ф. де Соссюра. Истинным объектом лингвистики по Соссюру является язык (langue) как замкнутое, устойчивое целое, не подверженное революционным изменениям и, следовательно, дающее базу для классификации, речевая же деятельность (parole) сама по себе не представляет ничего единого, а является лишь беспорядочным нагромождением разнородных, ничем не связанных явлений и потому слабо поддается строгому научному исследованию [Соссюр 1977, 47-48]. Взяв за основу такие исходные посылки швейцарского ученого, мы не ошибемся, если предположим, что в языке Соссюра эмоциям как таковым места не находится.
Недвусмысленно указывает на место и роль эмоций в языке и Эдвард Сепир, признавая, что «в языке властвует мышление, а воля и эмоция выступают в нем как определенно второстепенные факторы» [Сепир 2002, 54]. Конечно, Сепир вовсе не отрицает того, что эмоции способны выражаться в языке: по его словам, они «всегда в каком-то смысле присутствуют в нормальной речи, но выражение их не носит подлинно языкового характера» [там же].
Повышение интереса со стороны лингвистов к сфере эмоциональной жизни человека во всем ее многообразии связано со становлением в языкознании новой антропоцентрической парадигмы, в которой акцент переносится с изучения «языка в себе и для себя» на изучение «языка в речи/сознании (мозгу) человека и для человека» как системы, принципиально разомкнутой в сложный мир психики и индивидуального опыта человека, значительную часть которого составляют и эмоциональные явления. Главной задачей лингвистики становится рассмотрение ментальных, когнитивных механизмов, обеспечивающих функционирование языка в общей системе человеческой коммуникации, и установление базовых закономерностей в процессах порождения и восприятия речи, а также факторов, влияющих на