Несобственно-прямая речь в итальянском нарративе XIX-XXI вв.

• Автор: Борисова, Елена Сергеевна
• Шифр специальности: 10.02.05
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2014
• Место защиты: Москва
• Количество страниц: 212 с. : ил.

ОГЛАВЛЕНИЕ
ВВЕДЕНИЕ
ГЛАВА I ЛИНГВИСТИЧЕСКАЯ ТРАДИЦИЯ ИССЛЕДОВАНИЯ НПР ...Л
Краткий обзор отечественных и зарубежных исследований НПР
Исследования НПР в итальянистике
ГЛАВА II ПРЕДИКАТЫ, УКАЗЫВАЮЩИЕ НА СУБЪЕКТ НПР
Место предикатов, указывающих на субъект НПР
Эксплицитный ввод НПР
Имплицитный ввод НПР
ГЛАВА III ОСОБЕННОСТИ ВЫСКАЗЫВАНИЯ ПЕРСОНАЖА В НИР
Дейксис в НПР
Дискурсивные маркеры НПР
Конструкции экспрессивного синтаксиса в НПР
Диалогизированная НПР
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
БИБЛИОГРАФИЯ

ГЛАВА I
ЛИНГВИСТИЧЕСКАЯ ТРАДИЦИЯ ИССЛЕДОВАНИЯ НПР Краткий обзор отечественных и зарубежных исследований НПР
Подробный разбор исследований НПР конца XIX - начала XX вв. провел М.М. Бахтин, согласно которому первым в зарубежной лингвистике проблему НПР затронул А. Тоблер в 1887 г. [Бахтин 2000: 469]. С его точки зрения НПР - это «своеобразное смешение прямой и косвенной речи» [Там же].
Появление работ, посвященных НПР, именно в конце XIX в. связано с началом широкого применения этой конструкции в языке художественной литературы, когда на смену обобщенного героя Средневековья и обобщенных чувств героев эпохи Возрождения приходит обыкновенный человек и начинается процесс речевой индивидуализации персонажей [Беличенко 2006: 40]. В это время литература стремится проникнуть в подсознание, исследует сферу инстинктов, по-новому трактует биологическое в человеке. Автор-повествователь, безусловно, не утрачивает своего первостепенного значения, но он не считается «всевидящим и всеведующим демиургом» [Шабловская 1998: 17]. Развитие НПР в

литературе напрямую связано с желанием писателей приблизиться к наиболее адекватному отражению речи и мыслей рефлексирующего персонажа.
Интерес к НПР, возникший как ответ на кристаллизацию этой конструкции в художественной литературе XIX-XX вв., неоднозначная природа НПР и разные взгляды филологов на язык, породили неизбежные терминологические разногласия еще при первых исследованиях этой конструкции в конце XIX в.. Таким образом, появление двух направлений изучения НПР, структурного и стилистического, уже в начале XX в. было вполне закономерным.
При структурном грамматическом подходе НПР рассматривается как промежуточное звено между прямой и косвенной речью. В этом случае, прежде всего, выделяются грамматические признаки этой конструкции, отличающие ее от других видов передачи «чужой» речи. Традиционно к структурному подходу причисляют сторонников школы Шарля Балли, посвятившего НПР работы Le style indirect libre en français moderne, 1912 и

Figures de pensée et formes linguistiques, 1914 [Cimaglia 2008: 4, 8-14]. В первой работе впервые в языкознании вводится термин style indirect libre, где прилагательное libre значит «независимая» в синтаксическом плане. Сторонником противоположного подхода в исследованиях НПР был основатель школы эстетического идеализма Карл Фосслер, который в первую очередь призывал уделять внимание стилистике художественного произведения.
В зарубежном языкознании НПР начинает активно изучаться после выхода работ Ш. Балли, вызвавших оживленную полемику, в которую включились Т.Калепки, Э.Лорк, Г.Лерх, Л.Шпитцер, М.Липе, Ш.Тодеманн (подробный разбор см. у М.М. Бахтина). В отечественном языкознании впервые на НПР обратил внимание П. Козловский в работе О сочетании предложений прямой и косвенной речи в русском языке, назвавший эту языковую конструкцию «утонченным эпическим приемом новейшего времени». Козловский применил к НПР термин «фигуральная речь» (П. Козловский 1890 - цит. по [Ковтунова 2002: 65]). Впоследствии его работа была забыта.
В 30-е гг. XX в. складывается представление о НПР, как об одном из способов передачи «чужой» речи в рамках художественного текста. Выделенные на тот период признаки (3-е лицо субъекта высказывания НПР в третьеличном нарративе, сохранение модальных и временных признаков в переданном высказывании по типу косвенной речи, сохранение экспрессивных элементов первоначального высказывания, отсутствие вводящих глаголов и изъяснительного союза между вводящей и вводимой частями) легли в основу многочисленных трактовок НПР при дальнейших исследованиях. Необходимо оговориться, что при определении НПР не следует отталкиваться от «первоначального высказывания» (высказывания в прямой речи, которое мог бы произнести персонаж в реальной коммуникации), поскольку оно не существует, но возникает как следствие в сознании читателя, осмысливающего и выделяющего субъект повествования в тексте. НПР нельзя определять как механическое смешение прямой и косвенной речи, так как она представляет собой особый вид воспроизведения высказывания, отличительная черта которого - объединение признаков самостоятельного предложения с грамматическими признаками зависимой предикативной синтагмы [Алисова 1971: 232]. Поэтому, выделенный на тот период признак «независимости» НПР от текста нарратора в связи с

Структурное «заражение» состоит в том, что рассказчик заимствует выражения и обороты речи у своих персонажей:
«Забредите» сказал он в тот день, когда Лужин старший в первый раз привел сына в школу. (...) Лужин забрел.
«Infilatevi qui» disse quel giorno in cui Luzin senjor condusse per la prima volta il figlio a scuola. Luzin si infilô.
Контаминация голосов рассказчика и персонажа может быть фонетической, что невозможно отразить при переводе:
«Это ложь, что в театре нет лож». И сын писал, почти лежа на столе.
«Е una menzogna che nel teatro non ci sono i palchi». E il figlio scriveva, disteso quasi sul tavolino.
Разбирая роман В.В. Набокова, Ф. Джусти-Фичи делает вывод о том, что отмена границ между речью персонажа и нарратора, «присутствие нескольких голосов в романе влечет за собой существование множества точек зрения». [Ibidem: 79].
Перед исследованиями НПР конца XX в,- начала XXI в. можно было бы поставить общий эпиграф, взятый из названия статьи Мортары Гаравелли Quale linguistica per i testi letterari? [1990], в которой ставится вопрос о том, может ли лингвистика описать суть литературного текста, когда лексикограмматический анализ оказывается недостаточным. Невозможность существования слова вне контекста обуславливает обращение к методам лингвистики текста и прагматики [Garavelli 1990: 87].
В монографии Эмилии Каларезу Testuali parole: la diinensione pragmatica e testuale del discorso riportato [2004], посвященной «чужому» слову и принципам его функционирования в разговорной речи, также затрагивается проблема НПР. Как справедливо отмечает исследовательница, воспроизведение «чужой» речи — это не только характерная особенность любого типа коммуникации, но и .важный аспект речевой деятельности любого говорящего: «практически все наше знание основано на чужих словах, которые мы слышим или читаем» [Calaresu 2004: 204]. НПР - один из традиционных способов передачи «чужого» слова в тексте, наряду с косвенной, прямой и свободной прямой речью. Хотя НПР встречается преимущественно в художественной литературе, ее появление возможно и в разговорном узусе. Поэтому работа Э. Каларезу, в которой рассматриваются, прежде всего, примеры, взятые из разговорной речи, представляет особый интерес: до нее исследования в этой области проводились только на базе речи письменной.