Стиль "Жития Стефана Пермского"

• Автор: Коломейченко, Светлана Владимировна
• Шифр специальности: 10.02.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2012
• Место защиты: Архангельск
• Количество страниц: 261 с.

ОГЛАВЛЕНИЕ
Введение

Глава I. Историографическое описание «Жития Стефана Пермского»

§ 1. Задачи изучения письменных памятников

§2. Аспекты изучения агиографических памятников

§3.0 степени изученности «Жития Стефана Пермского»

§4. О редакциях «Жития Стефана Пермского» и материале исследования

Глава II. Задачи изучения «Жития Стефана Пермского» как религиозного текста

§ 1. Характеристика «Жития Стефана Пермского» как религиозного

дискурса

§2. «Житие Стефана Пермского» как сакральный текст

§3. О Епифании Премудром
Глава III. О природе и функциях «плетения словес»
§1.0 стиле
§2. Об истоках и содержании «плетения словес»
§3. Характеристика формально-грамматической структуры «плетения словес»
§4. Количественная характеристика повторов в «Житии Стефана
Пермского»
§5. «Плетение словес» как способ мелодического оформления текста
§6. Смысловая организация повторов в «плетении словес»
§7. «Плетение словес» в смысловых группах
Заключение
Литература
Лексикографические источники
Источник
Введение
Конец XIV - начало XV века - время формирования, становления и развития фундаментальных положений культуры Древней Руси, обусловленное ключевыми фактами духовной жизни и истории. Одним из важнейших структурных принципов словесного творчества этого периода считается особая манера выражения, получившая в научной литературе название «плетение словес», или «извитие словес» (А. И. Соболевский, Д. С. Лихачев, А. И. Горшков, Б. А. Ларин, Н. А. Мещерский и др.). Стиль «плетение словес» достиг своей вершины в «Житии Стефана Пермского», написанном русским книжником Епифанием Премудрым.
Как предмет исследования «плетение словес» привлекает литературоведов, лингвистов, философов, культурологов, но продолжает оставаться загадкой. Существует чрезвычайно широкий диапазон взглядов на «плетение словес», в частности на стиль Епифания Премудрого, чему посвящено большое количество филологических трудов, все исследователи пытаются выявить смысл и истоки витиеватой стилистики Епифания Премудрого.
Сторонники исихастских истоков «плетения словес» объясняют витиеватость произведений особым отношением исихастов к слову (Д. С. Лихачев, А. И. Калиганов, Р. Пиккио, С. М. Авласович и др.). Другие исследователи возводят природу «плетения словес» к ораторскому искусству (О. Ф. Коновалова, М. Ф. Антонова, В. П. Адрианова-Перетц); к древним патриотическим произведениям (В. А. Грихин).
Ученые, как правило, единодушны в том, что «плетение словес» — это стилистическая манера, отличающаяся абстрагированностью, метафоричностью, богатым использованием изобразительно-выразительных средств (Л. А. Дмитриев, О. Ф. Коновалова, А. Н. Кожин, В. В. Колесов, С. С. Аверинцев и др.); акцентируют особое внимание на сложнейшей

системе повторов, положенной в основу организации текстов Епифания Премудрого (Д. С. Лихачев, С. М. Шумило, А. М. Ранчин и др.). Наиболее частотные определения стиля «плетения словес» свидетельствуют об «искусственности, напыщенности, витиеватости»; стиль характеризуется как «риторический», «панегирический», «украшающий».
Анализ научной литературы позволил нам заключить, что наиболее изученными являются характеристики «плетения словес», опосредованные стилистической манерой и асимметрией компонентов. Но имеющийся сегодня опыт изучения конфессиональной лексики и памятников книжности позволяет рассмотреть многие описанные ранее языковые явления с точки зрения христианского антропоцентризма, основанного на святоотеческой традиции, поэтому «плетение словес» нельзя признать хорошо изученным, многие вопросы, связанные с этим стилем, приемом до сих пор остаются открытыми. До настоящего времени не существует общепризнанного определения данного термина. «Плетение словес» не рассматривалось с точки зрения кодированной структурной единицы, в основе организации которой приемы повтора различных языковых уровней, допускающие расшифровку, объяснение при последовательном проникновении в глубинные структуры текста «Жития Стефана Пермского» и передающие информацию. В этом аспекте не описывалось устройство «плетения словес», а именно структурные схемы и морфологические модели, семантические ряды повторов и их смысловая организация. Не демонстрировалась многомерность феномена «плетения словес».
Памятник письменности «Житие Стефана Пермского» не рассматривался с позиции религиозного дискурса, а также не подвергался интерпретации как произведение, воплощающее религиозные мотивы. В связи с этим не описывались способы и средства выражения сакрального содержания «Жития Стефана Пермского» с позиции «кодового

органичной связи его содержания и формы, без учета его назначения, его роли как в церковной, так и в личной духовной жизни человека. Важно в житии, — отмечает исследователь, - прежде всего то, что ценил древнерусский автор и читатель, то, что ценит и современный православный человек: жития, по своему назначению, это прежде всего хранилище и сокровищница тысячелетнего духовного опыта православного подвижничества, духовной культуры Православия, это описание путей достижения святости, пример подражания каждому христианину» [Лепахин 1Ж1л].
Р. Пиккио большое внимание уделяет функции библейских тематических ключей в литературном коде православного славянства, в частности и в житийных текстах. «Библейские тематические ключи» переключая повествование в другой план, открывая дверь в высший смысл текста, эксплицируют сакральную обусловленность происходящего [Пиккио 2003]. О. А. Седакова также пишет о том, что «специфика агиографического текста - двуслойность, двуплановость. “Патриотический образец’' обусловливает возникновение особой литературной техники — ойсопогта. Она состоит в развитии изложения в двух планах: прямого повествования и экзегезиса» [Седакова 1992: 120]. Т. П. Рогожникова считает, что «текст жития может быть предметом анализа как часть религиозной картины мира в едином сакральном пространстве пишущего и воспринимающего» [Рогожникова 2003: 37]. По мнению С. С. Хоружего, современным гуманитариям необходимо прежде всего осмыслить восточнохристианский (православный) дискурс в универсуме европейского разума [Хоружий 1998]. По О. Н. Бахтиной, задача изучения агиографических памятников - «овладеть православным дискурсом, понять, насколько это возможно, религиозный опыт, отразившийся в житийном тексте, исследовать концептуальный строй языка памятника, выработать