Образы деревьев в русской народной лирике : К проблеме ассоциативного наполнения

• Автор: Пазынин, Валерий Вячеславович
• Шифр специальности: 10.01.09
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2005
• Место защиты: Москва
• Количество страниц: 169 с.

Глава 1
АССОЦИАТИВНЫЙ АСПЕКТ СИМВОЛИЧЕСКОГО ОБРАЗА
1. История вопроса
2. Семантика фольклорного слова
3. Ассоциации
4. Коннотации
5. Стереотипные образы фольклора
6. Обрядово-лирический универсум
7. Методология исследования
8. Региональные аспекты изучения фольклорной образности
Глава 2
УСТОЙЧИВЫЕ АССОЦИАЦИИ СТЕРЕОТИПНЫХ ОБРАЗОВ
1. Берёза
2. Дуб
3. Ель
4. Осина
5. Рябина
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
БИБЛИОГРАФИЯ

1. Обоснование направления исследования
Деревья как образы тематической группы «растения» являются одним из основных компонентов символики русской народной лирики. В качестве устойчивого символа традиционной культуры и ряда жанров фольклора они изучаются целым рядом смежных дисциплин: фольклористикой,
этнографией, этнолингвистикой и лингвофольклористикой.
Традиционная символика фольклора издавна привлекала внимание исследователей. В частности, к исследованию символики деревьев обращались Н.И. Костомаров, А.А. Потебня, А.Н. Веселовский, Н.Ф. Сумцов, Я.А. Автамонов, В.А. Водарский, Е.В. Аничков, Н.П. Колпакова,
С.Г. Лазутин, Л.А. Астафьева-Скалбергс, В.И. Ерёмина, Г.Г. Шаповалова, И.С. Климас, И.М. Денисова, Т.А. Агапкина, A.B. Кулагина. Однако сопоставление результатов, полученных в этой области учёными прошлого и настоящего, затруднено тем, что исследователи по-разному видят само понятие символа. Многозначность этого понятия представляет проблему не только для фольклористики, но и для других дисциплин1.
Очевидно, что такие учёные прошлого и настоящего, как A.A. Потебня, Я.А. Автамонов, Н.П. Колпакова, В.И. Ерёмина и A.B. Гура, не просто предлагают разные способы изучения символа, но и по-разному представляют себе его сущность и содержание. В этой ситуации нужно признать, что, несмотря на интерес исследователей к символам фольклора и традиционной культуры в целом, не существует единого понимания их содержания и механизмов их функционирования. Этим обусловлена актуальность настоящего исследования.
Символ - синтетическое понятие, в нём слитно представлены информативный, эмоциональный и эстетический аспекты, которые могут
1 О разнообразных подходах к категории символа в литературоведении и эстетике см.: [Ерошкина2004].

восприниматься через рациональное познание, интуитивное понимание, ассоциативное сопряжение или традиционное соотнесение [Шейкин 1997, с. 407]. Неоднозначность и многоаспектность этого понятия затрудняют его использование, поэтому в основной части исследования избран терминологический инструментарий более узкого значения. Такой подход позволил сосредоточиться на одном из аспектов традиционной символики, а именно исследовать ассоциативное наполнение устойчивых образов русской народной лирики в контексте смежных жанров фольклора и ряда форм традиционной культуры. Исходной предпосылкой автора диссертации является признание факта не изолированного развития песенной символики в! рамках фольклорной жанровой системы, а взаимовлияние и|
взаимопроникновение значений, присущих тем или иным символам в пределах традиционной культуры.
Новизна подхода состоит в том, что детальный анализ"^
функционирования конкретного образа в фольклорных текстах разного '

жанра совмещён с исследованием функционирования одноимённой лексемы ( в языке (диалекте) и одноимённого объекта в бытовой и ритуальной формах традиционной культуры. С .особым вниманием анализируется конструктивная и содержательная роль символических образов в поэтических текстах фольклора. Особенность нашего подхода состоит в том, что поэтика изучается в контекстных и этнографических связях, которые рассматриваются сквозь призму специфической семантики фольклорного слова. Специфику семантики фольклорного слова составляют стоящие за ним ассоциативные смыслы, не входящие в его лексическое значение, но регулярно реализующиеся в текстах фольклора. Ассоциативные смыслы . слова, по нашему убеждению, не рождаются в тексте песни, они привносятся словом извне, но играют заметную роль в композиции и содержании , фольклорного произведения.
Работа выполнена на материале фольклора Русского Севера, преимущественно Вологодского региона. В этом нам тоже видится

Видя такую чёткую соотнесённость культа берёзки с девичьим/женским союзом, хочется несколько иначе взглянуть на тотемическую трактовку32 соответствующих обрядов. Если семицко-троицкий ритуал действительно является наследием тотемического культа, то либо это должен быть весьма специфический культ, либо нужно признать, что он претерпел значительную трансформацию в традиционной культуре русских.
Как ведущий ритуальный предметный образ, семицко-троицкая берёзка попадает из обряда в обрядовую песню. Её словесные образы находим в календарных песнях, повествующих о ритуальных действиях и сопровождающих соответствующие обряды [ПКП, № 513, 514, 515, 520, 534, 537; Круглов 1, № 1478, 1735]. Так же не удивительно найти упоминания берёзки и в троицких хороводных и лирических песнях, см., например, [ПКП, № 571, 573, 604, 606; Круглов 1, № 1736]. Здесь тематические блоки самого обряда взаимодействуют с тематикой хороводных песен, провоцируя семантические модификации АП. Затем и в других жанрах может использоваться стереотипный образ берёзки, но, нужно полагать, ассоциативно он отсылает к этим же темам.
В лирической поэзии бесчисленны примеры, когда параллелизм использует образное сопоставление девушки или женщины с берёзой. Однако этот аргумент соотнесённости берёзы с девушкой несколько более сомнителен, чем кажется на первый взгляд. Нетрудно заметить, что любое название дерева может в параллелизме соответствовать девушке или женщине, даже дуб (см. [Соб., т. 2, № 198, 200; Шейн, № 362; Круглов, №
32 Д.К. Зеленин толкует ряжение в древесную зелень как уподобление тотему, замечая, что в семицко-троицких русских и белорусских обрядах сохранился целый комплекс тотемических элементов [Зеленин 1937, с. 60; Зеленин 1933, с. 625]. К этим тотемическим элементам, кроме уподобления тотему, он относит табу на рубку деревьев; ритуальное разрешение этого табу весной, сопровождающееся внесением зелёного дерева в селение; кормление берёзы и совместная еда с нею, а также «разнообразная помощь людям со стороны дерева, которое исцеляет болезни, оздоровляет питьевую воду, предсказывает будущее, помогает в хозяйстве» [Зеленин 1937, с. 61].