Заговоры и заклинания в русской литературе ХIХ - ХХ веков

• Автор: Коровашко, Алексей Валерьевич
• Шифр специальности: 10.01.09
• Научная степень: Докторская
• Год защиты: 2010
• Место защиты: Санкт-Петербург
• Количество страниц: 541 с.

ВВЕДЕНИЕ
Настоящая диссертация посвящена исследованию отражения в русской литературе таких архаических фольклорных жанров, как заговорьг. и заклинания. Изучение данной темы, с одной стороны, проливает новый свет на проблему фолышоризма литературы, а с другой - имеет непосредственное отношение к выявлению тех принципов, на которых основано магическое “ответвление” народно-поэтического-творчества.
Предметом- диссертации является совокупность заговорных текстов, инкорпорированных в произведения русской литературы последних двух веков. При этом сознательно оставлены в стороне все прозаические и поэтические тексты, не имеющие никаких реальных связей с восточно-славянской заговорной традицией. Это, во-первых, немногочисленные случаи заговорно-заклинательных “заимствований” (от переводов К.Д. Бальмонта из “Атхарваведы” до латинских заклинаний в “Огненном ангеле” В.Я. Брюсова), а во-вторых, произведения, в которых соприкосновение с русским магическим фольклором не выходит за пределы метафорических и чисто внешних сближений (наличие приказов, пожеланий, воззваний к силам природы, общей атмосферы таинственности и проч.). Кроме того, не были подвергнуты анализу тексты русских писателей, содержащие заговоры и заклинания, но не имеющие прямого отношения к художественной литературе, как, например, путевые очерки, дневниковые записи, этнографические исследования, фольклористические работы и т.д.
Актуальность темы исследования обусловлена прежде всего тем повышенным интересом, который заговоры

вызывают сейчас у фольклористов, литературоведов, этнографов и представителей других гуманитарных специальностей. Полноценное удовлетворение соответствующих исследовательских запросов немыслимо без тщательной инвентаризации существующего заговорного фонда, включающего в себя не только фальсификаты И.П. Сахарова (созданные в ряде случаев по канонам индивидуального художественного творчества), но и тексты, имеющие литературный генезис и “прописку”. Вместе с тем актуальность выбранной в диссертации темы поддерживается еще и тем чрезвычайно важным обстоятельством, что “филологическое и общекультурное значение заговоров как органической части русской фольклорной и литературной традиции пока еще мало осознано”1.
Основная цель диссертации заключается в том, чтобы не только установить происхождение магических текстов, включенных в произведения классической и современной литературы, но и выявить ту новую функцию, которую заговорные компоненты приобретают в “инородном” словесном окружении. Другим аспектом этой исследовательской стратегии является проверка на аутентичность некоторых наиболее известных образцов заговорно-заклинательной поэзии. Говоря иначе, диссертация посвящена как “фольк-лоризму” литературных заговоров, так и “литературности” фольклорных магических текстов.
Подходы и методы, использованные в диссертации, базируются на принципах конкретно-исторического, типологического и системного анализа. Наряду с этим были учтены достижения текстологии, выработанные на материале фольклора, древней и новой русской литературы. При анализе как фольклорных, так и литературных текстов широко использовался метод структурного анализа.
1 Топорков А.Л. Введение // Русские заговоры из рукописных источников XVII- первой половины XIX в. М., 2010. С. 10.

Научная новизна диссертации заключается в том, что проблема трансплантации заговорных формул в художественные тексты до сих пор затрагивалась лишь попутно, не выходя за- пределы разрозненных замечаний и поверхностных наблюдений. Детальное рассмотрение указанной проблемы впервые предпринято именно в рамках настоящего диссертационного исследования.
Практическая и теоретическая значимость работы определяется тем, что ее наблюдения и выводы могут быть использованы в ходе дальнейшего изучения заговорного жанра в целом, в исследованиях, посвященных истории и текстологии русской литературы и фольклора, а также в практике вузовского преподавания, в частности, при создании лекционных и специальных курсов, методических и учебных пособий соответствующей тематики. Крайне важно, что материал, который был подвергнут анализу и осмыслению в данной диссертации, дает возможность приблизиться к созданию “генеративной” поэтики заговорного текста, то есть к моделированию правил и норм, регулирующих его порождение.
Апробация результатов исследования. Основные положения диссертации докладывались и обсуждались на региональных, всероссийских и международных конференциях и конгрессах. Среди них: Первый (2006) и Второй (2010) Всероссийский конгресс фольклористов, конференция “Фольклорный архив в свете современных научных методологий и технологий (к 100-летию Фонограммархива РАН)” (СПб., 2009), конференция “Герценовские чтения: Современные проблемы изучения и преподавания устного народно-поэтического творчества в вузе (памяти проф. Е.А. Кос-тюхина)” (СПб., 2008), международные научные конференции “Славянская традиционная культура и современный мир” (Москва, 2000, 2007, 2008, 2009), конференция “XII Виноградовские чтения: Традиционная культура и мир детства” (Нижний Новгород, 2001) и др.

чистое поле»1; «Стану я, раб Божий (имя рек); не благосло-вясь, и пойду не перекрестясь, из избы не-дверьми, из ворот не в ворота; выйду подпольным бревном и дымным окном, в чистое поле»2; «Стану, не благословесь, пойду, не пере-крестесь, — из избы не дверьми, из двора не воротами; собачьими дырами, тораканьими тропами, не в чистое поле и не в восточную сторону, а в темный лес»3 и т.д. Во-вторых, нарушена логически обусловленная (и, видимо, поэтому повсеместно распространенная) последовательность перемещений: выход из ворот предшествует выходу из дверей. В-третьих, «отрицательный» зачин стыкуется, как правило, с текстами довольно узкой тематики; так, в сборнике Майкова (репрезентирующем, безусловно, восточнославянскую традицию в целом) он предваряет некоторые присушки, от-сушки, а также заговоры на раздор между мужчиной и женщиной (супругами, новобрачными или просто влюбленными); заговорам от оружия во всех их разновидностях он чужд. То, что в щукинском произведении ОН все-гтаки с ними «сросся», можно объяснить его косвенным использованием в таких же небогоугодных (черных), как и любовная магия, делах: разбоях, грабежах и т.д.
«Диалектной» чертой заговорной традиции, получившей воплощение в щукинском романе, по большому счету является сам факт распространения в пределах одного пространственно-временного «континуума» (его географические координаты: «треугольник» Иркутск - Байкал - Ангара, хронологические: вторая половина XVIII — начало XIX веков4) представлений о чудодейственных способностях разбойничьих главарей, владеющих - помимо прочего - мо-
1 Ефименко П.С. Материалы по этнографии русского населения Архангельской губернии, с. 140-141, № 5. Но это, так сказать, «идеальный» вариант
2 Великорусские заклинания, с. 23, № 33.
3 Виноградов Н. Заговоры, обереги, спасительные молитвы и проч. Вып. III // Живая старина. Вып. IV. Приложение. СПб., 1909, с. 4.
4 Свой подвиг поселыцнк совершает (насколько об этом позволяют судить содержащиеся в романе указания) летом 1811 года.