Литературно-критическая деятельность К.Н. Леонтьева

• Автор: Славин, Игорь Константинович
• Шифр специальности: 10.01.08
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2004
• Место защиты: Москва
• Количество страниц: 156 с.

Глава I. К. Леонтьев. Особенности литературно-критического
подхода к литературе
ГЛАВА II. Идеология и эстетика в критике К. Леонтьева
Глава III. Категории леонтьевской критики
Веяние
Стиль
Анализ
Автор и герой
Повествовательная точка зрения
«Точка насыщения»
Заключение
Библиография

Неизвестный, неразгаданный, сложный - эти суждения часто встречаются применительно к Константину Леонтьеву. Безусловно, он был парадоксальной и драматической фигурой в русской духовной культуре второй половины XIX века. Об этом свидетельствует уже то, сколько занятий поменял Леонтьев за свою жизнь. Он был врачом, консулом, цензором, помещиком, публицистом, монахом. В поэзии, религии, философии - во всех областях, которых коснулся Леонтьев в своём творчестве, ему удалось сказать своё оригинальное, новое слово. В философии и истории он создал свою собственную концепцию, в публицистике горячо отстаивал свои убеждения, в прозе показал себя мастером изящного стиля, в критике проявил глубину взглядов и точность анализа.
При жизни Леонтьев не был популярен, его даже мало ругали, замалчивали, иногда вполне сознательно. Рядовой русский интеллигент конца XIX начала XX века долгое время даже не знал имени Леонтьева, а кто знал, тот помнил только, что К. Леонтьев был «реакционером», что он «славил кнут» и пр. Причина этого, возможно, в том, что Леонтьев действительно был большим любителем «страшных слов». По натуре прямой и страстный он не любил осторожных подходов к читателю, не пугался делать резкие выводы, часто формулируя их с вызывающей парадоксальностью.
Русские мыслители начала XX века по разному относились к творчеству Леонтьева, но, отмечая противоречивость его личности, все они признавали неповторимую индивидуальность, глубину и значимость его идей. Леонтьеву посвящали свои статьи Вл. Соловьёв, В. Розанов, С. Трубецкой, П. Струве, Н.
Бердяев, С. Франк, П. Милюков, Д. Мережковский, С. Булгаков, свящ.Фудель, Г. Флоровский и многие другие.
Меняясь со временем, образ Леонтьева сейчас, после того как многие из его предсказаний сбылись, приобрёл иную отчётливость, иное звучание. По достоинству оценён вклад Леонтьева в теорию культурно-исторических типов, где он во многом предвосхитил идеи Шпенглера и Л. Гумилёва. Признано, что в русской философии Леонтьев вместе со славянофилами, Достоевским и др. , отметил особую фазу развития русского самосознания; по иному взглянули на «демонический» эстетизм Леонтьева, который, по мнению С. Булгакова и некоторых критиков начала XX века, противоречил его вере. Но во многих отношениях Леонтьев и сейчас ещё не открыт. В частности, Леонтьев - критик остаётся в тени, по сравнению с Леонтьевым - социологом и религиозным философом. Есть всего несколько новейших работ, специально посвящённых литературно-критической деятельности Леонтьева. Одна из наиболее ранних - это статья П. Гайденко в «Вопросах литературы»(1974) «Наперекор историческому процессу (Константин Леонтьев - литературный критик)». Однако автор отвлекается от собственно литературоведческой проблематики, сосредотачиваясь на «религиозно-философской подоплёке» работ Леонтьева. Подробнее эта тема «Константин Леонтьев о русской литературе» рассматривается в статьях С. Бочарова. Бочаров определял позицию, которую занимал Леонтьев в своей эпохе, как «эстетическое охранение» - «одинокую позицию реакционного романтика,
новные положения органической критики Апполона Григорьева оказали большое влияние на литературную эстетику Леонтьева. Ведь леонтьевский термин «веяние» из статьи о романах Толстого взят у Ап. Григорьева. Леонтьеву было близко понимание Григорьевым искусства как «органически сознательного отзыва органической жизни, как творческой силы», произведений искусства «как живых порождений жизни творцов и жизни эпохи» и понимание самой жизни как «задачи. . . художественной в обширнейшем и глубочайшем смысле»37. Леонтьев прошёл через сферу влияния Ал. Григорьева и в философии истории. Можно заметить связь между леонтьевской историко-культурной концепцией (изложенной в «Византизме и славянстве») и идеей «народных организмов», развитой Григорьевым в поздних статьях, он противопоставляет её как основную форму культурной жизни человечества идее «родового», общечеловеческого прогресса: «Что собирательного лица, называемого человечеством, как лица не существует, а существуют народности, рассы, семьи, типы, индивиду-мы с особенными отливами, что типическая жизнь этих отливов необыкновенно крепка, что они не стираемы - это покамест факт несомненный.. . Когда луна соединится с землёю и когда типы сольются в роде, - ни знанию, ни творчеству, ни индивидуальной жизни нечего будет делать. . ,»38. Это описание напоминает картину «вторичного упрощения», одну из стадий триединого процесса развития у Леонтьева. Эти идеи были высказаны Григорьевым ещё до книги
37 Григорьев Ап. Литературная критика - М., 1967. - С
38 Григорьев Ап. Эстетика и критика. - М.: Современник, 1980. -