Внешность литературного героя как художественная ценность

• Автор: Подковырин, Юрий Владимирович
• Шифр специальности: 10.01.08
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2007
• Место защиты: Кемерово
• Количество страниц: 172 с.

Глава I. Выразительность внешности
Глава II. Структура внешности
§ 1. Топография внешности литературного героя
§ 2. Слои внешности: одежда (вещи) и тело
Заключение
Используемая литература
Цитируемые художественные произведения

В центре внимания предлагаемой работы - внешность литературного персонажа как специфический момент его художественной оценки.
В современном литературоведении (и в гуманитарных науках в целом) обращает на себя внимание повышенный интерес к явлениям, связанным с материально-телесной стороной литературного героя1. Причины этого интереса достаточно разнообразны, равно как и избираемые подходы к этой области художественной реальности. Вместе с тем, широта и многообразие избираемых предметов исследования сочетается с недостаточной степенью исследовательской рефлексии2, что соединяется с периферийным положением собственно эстетических подходов к «видимому» человеку в литературе, которые уступают место социокультурным, мифологическим или лингвистическим3. Тело, визуальность, одежда и другие явления рассматриваются зачастую как бы в отрыве от человека (героя) как «ценностного центра художественного видения» [9, с. 87].
Характерна в этом отношении попытка В. По дороги рассмотреть тело человека в искусстве (и, в значительной мере, в литературе) как объект, близкий к объекту естественнонаучного исследования, не связанный с какими-либо смысловыми установками (автора, героя или читателя) как «объективирующими дискурсами» [125, с. 18-20], противопоставленный смыслу и, по сути, как явление «нечеловеческое» [125, с. 91-92]. Эта установка применяется философом, в частности, при исследовании «тел» в творчестве Досто1 «Телесная» сторона героя рассматривается в литературоведении с разных точек зрения. Образы тела в литературном произведении становятся предметом изучения, к примеру, в следующих исследованиях: [30; 58; 65; 94; 107; 117; 120; 151; 154; 158; 172; 204]. Тело рассматривается особо в связи с некоторыми литературными явлениями, например - гротеском: [10; 11; 47; 97; 163]. Тело также может рассматриваться как своеобразная метафора текста: [125; 194].
2 Справедливо, на наш взгляд, замечание, сделанное Т. Цивьян касательно определения «тела»: «мне кажется, многим исследованиям, связанным с телом... не хватает точности в определениях: подразумевается, что предмет исследования заведомо известен и никаких сомнений по его поводу не должно возникать» [184, с. 46]. То же самое можно утверждать относительно таких явлений, как «телесность», «жест», «поведение», «психологизм» и т. п.
3 Как философская категория тело рассматривается в таких исследованиях, как: [93; 105; 106]. Наиболее активно тело исследуется как социокультурный феномен; [5; 28; 37; 38; 39; 96; 136; 156; 184; 199; 200; 201; 208; 211]. Также предметом исследования становится тело в разных видах искусства: [196; 197; 198; 203].

евского. Схожий характер имеет попытка М. Ямпольского рассмотреть «телесные деформации» персонажа (например, в творчестве Н. Гоголя) как копирование другого «тела-демона» [196, с. 43], когда «в смехе коммуницируют не индивиды, а их овеществлённые, регрессирующие тела» («тело» опять отделяется от героя) [196, с. 36]. Данные подходы к материально-телесной стороне человека мы предварительно обозначим как позитивистские, то есть рассматривающие героя как объект, вне связи с какой-либо смысловой установкой4.
Избираемый нами подход, с одной стороны, продолжает отмеченный в указанных работах интерес к визуально-телесной стороне героя как к специфическому явлению. В то же время нам представляется важным связать рассмотрение этой стороны персонажа, во-первых, с авторской художественной установкой, в контексте которой сам акцент на визуально-телесной стороне персонажа предстаёт как момент художественного выбора, во-вторых, с конкретным положением героя в мире. Следовательно, «зримую» сторону персонажа мы предлагаем рассмотреть без отрыва от героя как участника изображённого в произведении жизненного события (в контексте событийной оппозиции «я» и «другого») и, одновременно, участника события изображения, то есть события эстетического.
При данном подходе к герою внешность (внешне-визуальная сторона изображённого в литературе человека) выделяется уже не формально, что неизбежно при подходе к герою как объекту, а как особая в смысловом отношении сторона его образа, требующая специального рассмотрения именно как целое.
Выделение внешности как особого понятия, связанного с определённой областью художественно реальности, не предпринималось в литературоведении. В литературоведческих работах внешность выступает скорее как обиходное, вспомогательное определение, позволяющее уточнить область ис4 Концепции В. Подороги и М. Ямпольского мы рассмотрим подробнее при обсуждении соотношения понятий «внешности» и «тела».

ность образа героини имеет место только в контексте события их любви, относящегося к прошлому («далёкому лету»). Внешний облик является неотъемлемой частью живого и воззрительно-конкретного, а не абстрактного и заочного образа человека. Так, картуз героя - не только простой и распространенный вид головного убора (в повести «Натали» - «студенческий картуз» главного героя), а то, что относится непосредственно к конкретному человеку, обозначая его ощутимое, чувственно воспринимаемое присутствие. «Запах внутри картуза, запах твоей головы и твоего гадкого одеколона» становятся мерой ценности другого человека («нет ничего милее»), так как отсылают непосредственно к нему, в его живой конкретности, здесь имеет место исходящее от другого «любовное принятие моей внешности» (Бахтин), признание его «внешней ценности». Однако внешний облик в рассказе «Руся» (как и во многих других бунинских рассказах) является ценностью утраченной. Он смещается из реального (внешнего) мира во внутренний мир героя, в сферу памяти, становится своеобразным «следом» абсолютно ценного, но отсутствующего бытия героя. Внешность таким образом «выражает» отсутствие другого человека.
Распад целостности образа героини проходит также по линии «интимного» и «отстранённого». В постороннем кругозоре жены героя внешний облик героини превращается в расхожее клише, примету «стиля». Отвечая на вопрос жены, герой достаточно подробно описывает облик своей давней возлюбленной (характерно уже то, что он в основном останавливается на внешности). Реакцией героини на это описание является замечание: «Я знаю этот тип... Истеричка, должно быть». Этот ответ характеризует не только незаинтересованность, заочность точки зрения жены героя (она не знает героиню). Такой взгляд контрастно оттеняет совсем иную точку зрения героя, в котором внешние границы героини оцениваются как чувственно воспринимаемые границы её индивидуальности.
Итак, в рассказе «Руся» идиллическая «выразительность» внешнего облика находится в основе оценки человека посредством внешности. Однако