Система стиха И.А. Бродского : Проблемы метра и ритма

• Автор: Власов, Константин Алексеевич
• Шифр специальности: 10.01.08
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2005
• Место защиты: Орел
• Количество страниц: 284 с.

ГЛАВА I. МЕТРИЧЕСКАЯ СИСТЕМА И.АБРОДСКОГО В КОНТЕКСТЕ V; ЭВОЛЮЦИИРУССКОГО СТИХА ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XX ВЕКА

1.1. Классические формы

1.2. Неклассические формы

1.3. Основные пропорции метрического репертуара

1.4. Метрическая система Бродского в доэмигрантский период

1.5. Переводческая концепция и ее роль в формировании поэтической техники И. АБродского

1.6. Эмигрантский период творчества

ГЛАВА 2. РИТМИЧЕСКАЯ СТРУКТУРА МЕТРИЧЕСКИХ ПРИОРИТЕТОВ В ПОЭЗИИ И.А.БРОДСКОГО

2.1. Ритмика приоритетов: период до эмиграции

2.1.1. Классические формы

2.1.2. Неклассические формы

2.1.3. Ритмика основных размеров переводной лирики И. АБродского
2.2. Ритмика приоритетов: общие тенденции эмигрантского периода
2.2.1. Классические формы
2.2.2. Неклассические формы
ГЛАВА 3. СООТНОШЕНИЕ РИТМА И СИНТАКСИСА В ПОЭЗИИ ИЛ. БРОДСКОГО
•ц 3.1. Поэтический перенос в его соотношении с ритмом
3.2. Особенности формирования поэтики переноса в раннем творчестве
И АБродского. Доэмигрантский период
3.3. Функции стихотворного переноса в переводной поэзии ИАБродского
3.4. Функции стихотворного переноса в эмигрантский период творчества
И. АБродского
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
БИБЛИОГРАФИЯ
ПРИЛОЖЕНИЕ
ПРИЛОЖЕНИЕ 2 ПРИЛОЖЕНИЕ

Развитие русской литературы не всегда идет простыми путями. Еще со времен Ивана Грозного и Андрея Курбского такие проблемы, как поэт и государство, литература в эмиграции, оказались в центре внимания общества и до сих пор будируют его. ХГХ-е и ХХ-е столетия добавили к этому вопрос о «внутренней эмигращщ», о праве художника избирать дня себя не только судьбу и страну пребывания, но и язык художественного творчества. Примеры А.И.Герцена, И.А.Бунина, В.ВЛабокова - лишь верннша айсберга, называемого по-разному: «русская литература в изгнании», «русская литература зарубежья», «возвращенная литература» и т.д. Но кроме этого «извода» русской художественной мысли ныне известны «вторая литература» (А.Терц), «русская неофициальная литература» (С.Савицкий), советская неподцензурная литература, самиздат (Н.Глазков), авангардизм как форма альтернативного искусства, андеграунд как литература пргащилиально иной художественной направленности и т.д. В такой сложной и разветвленной категориальной и терминологической системе внутрилитературных взаимодействий определение статуса того или иного автора зачастую затруднено не только особенностями художественного метода, но еще и перипетиями его биографии.
Этот своеобразный политико-биографический аспект, домшшрующий в современном литературоведении, приводит к тому, что художественная содержательность творчества, идейная ориентация, формы выражеши авторского сознания оказываются на втором плане, уступая место членению литературного процесса на биографически обусловленные, но лишенные диалектического содержашш массивы. Представление о литературном процессе в таком контексте перестает опираться на предложенную Ю.МЛотманом уровневую структуру: «Распределение внутри литературы сферы «высокого» и «низкого» и взаимное напряжение между этими областями делает литературу не только суммой текстов (произведений), но и текстом, единым механизмом, целостным художественным
произведением». [Лотман IO.M. 1992:13]’ Нарушение пршщипа единства, игнорирование аксиологических норм по отношению к литературному процессу второй половины XX века, на наш взгляд, в конечном итоге ведут к разрушению причинно-следственных связей и «растаскиванию» литературы по групповым и кружковым «кладовым». Правда, справедливости ради надо отметить, что основы подобного разделения репродуцируют собой скорее не состояние литературы, а положение, в котором находится само общество. Именно в ситуации «безвременья», как учит история, и возникает «борьба за авторитеты», соперничество за свой «кусок художественного пирога».
Прочтенный вне «текста эпохи» и всей русской литературы, Нобелевский лауреат Иосиф Александрович Бродский, в интерпретации некоторых исследователей, становится неким идолом «антирусскости» или даже идеологом аштшитературы, а не ностальгирующим в вынужденном изгнании русским поэтом, внимательно прислушивающимся ко всему, что происходит в России. А между тем, большая и самая драматичная часть его жизни, связанная с СССР, даже в далекой и благополучной Венеции заставляла Иосифа Александровича вновь и вновь обращаться к истории русской литературы, читателем и почитателем которой он оставался до последних дней. Именно высказывания поэта и его творчество на чужбине доказывают тот факт, что Бродский является неотъемлемой частью русской культуры, творцом, долгое время бывшим на самом острие эстетических и этических противоречий.
На фоне общей истории русской литературы XX века поэтика И.А.Бродского представляет собой уникальный феномен. Его художественная система объединяет в себе интенции самого различного порядка: интерес к классической литературе XVIII -начала XIX веков, увлечение поэтами «серебряного века» (особенно - М.Цветаевой, А.Ахматовой), со временем приобретшее характер своеобразного соперничества, переводческая деятельность с выходом, в конечном итоге, на уровень художественно обусловленного билингвизма, участие в самиздатовской деятельности ленинградского
1 Здесь и далее сначала указывается автор работы и год ее написания, затем, после двоеточия -номер страницы.
положение силлаботоники»1 в системе современного русского стиха, в то же время отмечают приоритет именно ямбической основы.
На фоне довольно высоких показателей ямбов доля другого двусложного метра, хорея, в метрическом репертуаре Бродского оказывается намного ниже. Пропорция соотношения между этими двумя метрами у Бродского выглядит достаточно специфически (16:1). Данные отечественных стиховедов (МЛ.Гаспарова, П.А.Ковалева) показывают, что доля хорея в современном русском стихе неуклонно падает (в 1936-1957 гг. хорей составляет 23,1% всего метрического репертуара, в 1958-1980 гг. - 16,9%, в 1980-2000 гг.- 13%). При этом соотношение ямбов и хореев меняется в пользу первых: в 1936-1957 гг. оно составляет 2:1, в 1958-1980 гг. - 2,7:1, 1980-2000 гг. - 3:1. Однако эти изменения в современной русской поэзии носят плавный, эволюционный характер, тогда как у Бродского от периода к периоду употребление хореев меняется довольно существенно.
Невнимание к хореической традиции неминуемо сказывается у Бродского на снижении доли метрических стереотипов, к которым относятся 4-стопный и 5-стопный хореи. Причиной почти полного игнорирования этих форм можно признать их специфический семантический статус. Так, 4-сгонный хорей исторически связан с жанрами «анакреонтической оды» и песни. Кроме того, «за пределами песегшого жанра постоянной точкой опоры 4-ст. хорея была духовная ода: во-первых, это обычно переложения псалмов (а псалмы ощущались как песнопения), во-вторых, это часто — подражания немецким протестантским песням (а они охотно писались 4-ст. хореем)... Другой точкой опоры 4-ст. хорея была имитация народной песни; здесь этот размер (с дактилическими нерифмованными окончаниями) держался как бы особняком, но ритм его осознавался ясно. Любопытно, что к концу века в обеих этих разновидностях 4-ст. хорея заметна тенденция перейти из лирики в эпос». [Гаспаров 1984:64]
5-стопный хорей в истории русской поэзии, первоначально ориентированный на романтическую традицию, получает второе рождение в творчестве Лермонтова: «после нескольких юношеских попыток он пишет им в 1841 г. «Ночевала тучка
1 См.: [Гаспаров 1984]; [Федотов 2002]; [Кормплов 1995]; [Ковалев П.А. 2001].