Категория идеального читателя в повестях Н.В. Гоголя

• Автор: Ковалева, Татьяна Михайловна
• Шифр специальности: 10.01.08
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2012
• Место защиты: Новосибирск
• Количество страниц: 284 с.

СОДЕРЖАНИЕ
ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА 1. Читатель как предмет теоретической и эстетической рефлексии

1.1. Категория читателя и процесс чтения как предмет теоретической рефлексии

1.2. Способы экспликации рецептивной функции в художественном дискурсе

ГЛАВА 2. Дискурсивные модели в повестях цикла «Вечера на хуторе близ Диканьки» Н.В. Гоголя
2.1. Конфликтное коммуникативное поле в повестях цикла «Вечера на хуторе близ Диканьки» Н.В. Гоголя
2.2. Квазикоммуникативные модели в повести «Иван Федорович Шпонька и его тетушка» Н.В. Гоголя

ГЛАВА 3. Дискурсивные модели в повестях цикла «Миргород»

Н.В. Гоголя
3.1. Актуализация «магического» потенциала слова в коммуникативной модели повести «Старосветские помещики»
Н.В. Гоголя
3.2. Концепция «живого слова» в повести «Тарас Бульба»
Н.В. Гоголя
3.3. Коммуникативный провал в аспекте трагической модальности в повести «Вий» Н.В. Гоголя
3.4. Комические вариации коммуникативных провалов в «Повести о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем»
Н.В. Гоголя
ГЛАВА 4. Дискурсивные модели в «петербургских повестях»
Н.В. Гоголя

4.1. «Визуальный» и «вербальный» коммуникативный провал в
повести «Невский проспект» Н.В. Гоголя
4.2. Экфразис как дискурсивная модель в повести «Портрет»
Н.В. Гоголя
4.3. Автокоммуникативная модель в повести «Нос»
Н.В. Гоголя
4.4. Креативный потенциал рецепции в коммуникативной модели
повести «Шинель» Н.В. Гоголя
4.5. Автореферентный дискурс в повести «Записки сумасшедшего»
Н.В. Гоголя
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

ВВЕДЕНИЕ
Идея «чистого искусства», активно обсуждаемая в европейской литературе первой трети XIX века, в контексте русской литературы была актуализирована в работах В.Г. Белинского, неоднократно выступавшего против безнравственного служения искусству для искусства. В процессе философской и литературно-теоретической рефлексии были сформулированы две творческие установки, которые стали ассоциироваться с определенными, находящимися в оппозиции, художественными системами: «Искусство для искусства» - пушкинская установка, которой Гоголь противопоставил свою: «Нельзя повторять Пушкина, т.е. нельзя творить «искусство для искусства», «как ни прекрасно такое служение». Искусству «предстоят теперь другие дела - воодушевлять человечество в борьбе за Царствие Божие»1 [Зеньковский, 1989, Т. 1, с. 187].
1 Существует две тенденции в осмыслении раннего гоголевского творчества. М.Н. Виролайнен в работе «Проза Гоголя как поэзия» выдвигает идею о том, что «поздний Гоголь не случайно корил себя за то, что первые его произведения не осуществляли никакого служения», поскольку «они действительно были свободны от этой задачи и так же, как поэзия Золотого века, целиком были направлены на себя - на созидание того особенного гоголевского мира, «нового» мира, аналога которому во внеположной ему действительности не имеется» [Феномен Гоголя, 2009, с. 53]. М. Вайскопф придерживается противоположной точки зрения: «натуралистическая сатира, эстетическая и прочая дидактика пробивается еще в период Вечеров (даже его юношеские письма родным содержат в себе въедливые хозяйственные наставления, предвосхитившие направление ВМ [«Выбранных мест...»] и МД2 [Второй том «Мертвых душ»]» [Вайскопф, 2002, с. 14]. Если в трактовке прагматического статуса ранних повестей Н.В. Гоголя М.Н. Виролайнен и М. Вайскопф расходятся, то в трактовке общей тенденции в развитии гоголевского творчества оба исследователя солидаризируются. По мнению ученых, в диахронном срезе творческого наследия Н.В. Гоголя (от повестей до «Выбранных мест...») усиливаются прагматические установки автора. Точка зрения М.Н. Виролайнен вскрывает суть позиции гоголевских современников, которые после выхода в свет «Выбранных мест...» актуализировали высокую степень немотивированное™ перехода Гоголя-автора от художественных построений к открытой проповеди. Точка зрения М. Вайскопфа для нашей работы оказывается наиболее продуктивной, поскольку предоставляет возможность уже в ранних повестях
Н.В. Гоголя увидеть зачатки последующей смены гоголевской авторской позиции. На это, в частности, указывал и С.А. Гончаров, который в работе «Гоголевский текст и “духовное око”» говорит о том, что религиозно-прагматический пафос не был воспринят современниками Гоголя как часть его эстетической системы. Нужно отметить, что существует еще и третья точка зрения, сформулированная в работах русских формалистов (впоследствии эти идеи подхватит А.К. Жолковский). Согласно ей, в «Выбранных местах...»

выявляется специфика конкретного художественного произведения (в изначальном своем варианте структурализм акцентировал внимание именно на поиске структурного инварианта). В структурализме фигура реципиента как таковая стала предметом исследования позднее, в рамках нарратологии -дисциплины, пересмотревшей методологические принципы структурализма в свете тезисов о коммуникативной природе искусства. В нарратологии читатель (наррататор) рассматривается как одна из повествовательных инстанций внутритекстовой коммуникации. В нашей работе мы активно используем нарратологические разработки в области описания рецепции.
Некоторые герменевтики ищут точки соприкосновения в понимании творчества и литературы с деконструктивистами (работы Д.К. Хой), но более типичным является абсолютное неприятие деконструктивизма большинством неогерменевтиков. В деконструктивизме читатель интерпретируется как инстанция, которая подвергается власти «свободной игры» (Ж. Деррида) в процессе интерпретации, ограниченном лишь рамками интертекстуальных связей. Наиболее ярко неприятие деконструктивизма проступает в работах американского литературоведа Э.Д. Хирша. Исследователь, выступая против различных релятивистских концепций, позиционирует художественный текст в статусе носителя определенного и поддающегося выявлению значения. Понимание художественного произведения, считает Э.Д. Хирш, должно базироваться на двух исходных тезисах - автор вкладывает в произведение определенное значение, выявление которого является основной задачей исследователя/читателя. Находясь в оппозиции к «новым критикам», которые игнорируют авторский замысел, деконструктивистам, которые говорят о произвольном характере интерпретации, и рецептивистам (в большей степени - Х.Р. Яуссу), которые акцентируют внимание на читателе, а не на авторе, Э.Д. Хирш занимает компромиссную позицию: различия интерпретаций всё же должны, по мнению ученого, определяться «оригинальным ядром» текста (Э.Д. Хирш) - сознанием автора. Философско-теоретическая позиция Э.Д. Хирша отчасти коррелирует с позицией У.Эко, который говорит о том,