Символика цвета в "Маленькой черной книге рассказов" А.С. Байетт

• Автор: Дарененкова, Влада Сергеевна
• Шифр специальности: 10.01.03
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2012
• Место защиты: Пермь
• Количество страниц: 190 с.

СОДЕРЖАНИЕ
Введение
Глава 1.
ПРЕОДОЛЕНИЕ ЧЕРНОГО: ТЕНЬ ВОЙНЫ
В РАССКАЗЕ «СУЩЕСТВО В ЛЕСУ»
Глава 2.
АМБИВАЛЕНТНОСТЬ БЕЛОГО: ЧЕРНАЯ КАЛИ В РАССКАЗЕ «БОДИ-АРТ»
Глава 3.
ПЕРЕХОДНОСТЬ СЕРОГО: ПРЕОБРАЖЕНИЕ СМЕРТИ В РАССКАЗЕ «КАМЕННАЯ ЖЕНЩИНА»
Глава 4.
ЭНЕРГИЯ КРАСНОГО: ЧЕРНЫЙ ФЕНИКС
В РАССКАЗЕ «СЫРОЙ МАТЕРИАЛ»
Глава 5.
ОТРИЦАНИЕ РОЗОВОГО: ТЕМНОТА СУМАСШЕСТВИЯ В РАССКАЗЕ «РОЗОВАЯ ЛЕНТА»
Заключение
Библиография
Приложение

оллх су ьч ам

ВВЕДЕНИЕ
Выразить любовь двух влюбленных путем сочетания двух дополнительных цветов, их смешения и контрастов, таинственных вибраций близких тонов. Выразить мысль, осеняющую чело, сиянием светлого тона на темном фоне. Выразить надежду какой-нибудь звездой. Пылающее сердце - сиянием заходящего солнца. Конечно, это не реалистический обман глаз, но разве это не самая подлинная действительность?
[Ван Гог 1934: 274]
Антония Сьюзан Байетт (Antony Susan Byatt) (род. 24 августа 1936 г., Шеффилд, Ю.Йоркшир, Англия) - современная британская писательница-прозаик, литературный критик. Читала лекции в Лондонском университете, Центральной школе живописи и дизайна, Университетском колледже (Лондон), Национальной галерее. Собственно художественное творчество она постоянно совмещает с просветительской деятельностью.
В своих книгах Байетт совершает путешествия в миры живописи, медицины, энтомологии, социологии, геологии, физики... Везде «чужестранка», «иноземка» принимается за свою, потому как проявляет глубочайшие интерес и уважение, не боится, но стремится изучать новые пространства знаний, встречаться с новыми умами, обмениваться опытом. Всё это определяет «интердисциплинарный подход» к её творчеству [Franken 2001: xii]. Тяга к иностранным языкам ещё со школы (знание латинского, немецкого, французского) придала её творчеству характер скорее космополитический, чем чисто английский (сознание Байетт «плывёт вольготно» над миром). Писательница признаётся, что сравнительно недавно пришла к мысли о себе как англичанке (“I have increasingly come to think about myself as English fairly recently” [Chevalier 1999: 15]). Творческое кредо Байетт: «Никогда не переставать обращать внимание на вещи. Никогда не принимать окончательных решений. Не держаться за убеждения» [Bray 2006]). Это высказывание приме-

нимо и к её сложным отношениям с постструктурализмом, феминизмом, современными литературными теориями.
Островная изолированность и серьёзная болезнь в детстве (астма - по словам Байетт, «великое благословение» [Franken 2001: 10]) послужили причиной того, что первые, а следовательно, оказавшие наиболее сильное влияние, путешествия она совершала в миры книг и мифических фантазий. Среди духовных наставников Байетт - Вергилий, Дж.Герберт, Дж.Донн, Т.Браун, Дж.Мильтон, Ж.Расин, У.Вордсворт, С.Т.Кольридж, Дж.Китс, Р.Браунинг, А.Теннисон, Дж.Остен, Дж.Элиот, сёстры Бронте, Э.Дикинсон, М.Пруст, Т.Манн и А.Мердок, которой она посвятила свою первую монографию в 1965 г. [Chevalier 1999: 16]. Кроме того, Байетт продолжает традицию английских писателей рубежа XIX-XX вв. (Г.Джеймс, Д.Лоуренс, В.Вулф), в творчестве которых особенно ярко проявилось влияние визуальных искусств [Torgov-nick 1985].
«Строгое религиозное воспитание» Байетт [Newman, Friel 2003] - учеба в квакерской школе - опыт, который «навсегда остался с ней», обусловив сложное, противоречивое отношение к религии и христианству. Сама Байетт признаётся: «Разумеется, я не считаю себя квакером, так как я - против христианства, <...> тем не менее их религия прекрасна - ты просто сидишь в тишине и прислушиваешься к природе вещей”» (цит. по: [Leith 2009]). (Это «вслушивание в природу вещей» зачастую становится альтернативной верой не только Байетт, но и её героев). Постоянное возвращение Байетт к теме религии также связано с размышлениями писательницы о чрезвычайной важности религии (в первую очередь - христианства) для понимания европейской литературы и культуры в целом: «...мир, в котором я выросла, был христианским миром. Даже те, кто не считали себя христианами, исходили из христианских принципов и христианских моральных устоев. <...> мы не знаем, где находится источник нашего морального авторитета: об этом я и пытаюсь писать свои религиозные романы» (цит. по: [Newman, Friel 2003]).

дество во время войны» (“Every Christmas during the war, when toys, and indeed materials, were not to be had” [34]) - открывают дочери мир сказки и вдохновляют на рассказывание историй.
Полуреальность - полуфантазия существа символизирует саму войну как пограничную зону между жизнью и смертью. Реальность войны соединяется со сверхреальностью существа, оставляя отпечаток на всю жизнь, погружая героинь в промежуточное состояние, пространство между бытием и небытием, в каком-то смысле подчиняет себе. Менее телесная от природы Пенни наиболее подвластна влиянию чар иной реальности, взор героини охвачен пеленой, она не стоит на земле в полной мере, но пребывает на погра-ничье миров. Увиденное окутывает сознание Пенни, отдаёт «частичку своей “туманности”, взамен забирая ... телесность, и, тем самым, обрекая ... на скорую смерть» [Науменко 2005]. Пенни в третий раз отправляется в лес, и читатель делает вывод: сейчас это путь без возврата. Последний путь Пенни может быть понят как осознанный выбор выйти за рамки сказки (в отличие от «выживающей» Примроуз, продолжающей соблюдать сказочные законы). Байетт одновременно выражает пессимистическое видение и оставляет надежду на спасение через веру в творчество.
Серый цвет близок мотивам выцветших, поблекших, потерявших блеск красок. Повседневность часто предстаёт в рассказе в тусклых тонах в сочетании с мотивами серого и тумана (как повседневность, овладеваемая тёмными, «серыми» силами). Выцветшие тона связаны с мотивами старения, увядания, приближения смерти. Поблёкшие оттенки коричневого и бежевого появляются в описании дома Примроуз: «Это место представлялось ей в тусклой палитре оттенков коричневого и бежевого, в клубах пара из китайского бистро, в запахах тушёной свинины и кипящего куриного бульона» (“She thought of this place in faded browns and beiges, seen through drifting coils of Chinese cooking-steam, scented with stewing pork and a bubling chicken broth” [38]). Примроуз не считает своё жилище таким реальным, как лес, так как дома нет «мёда первоцвета», «блесток и сияния» (“Home was not real, as all