Рецепция творчества романтиков-предшественников в прозе Й. Эйхендорфа

• Автор: Черепанов, Даниил Дмитриевич
• Шифр специальности: 10.01.03
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2014
• Место защиты: Москва
• Количество страниц: 135 с.

Содержание
Введение

Глава 1. Трансформация ключевых романтических идей и мотивов в романах

Эйхендорфа

Проблемы эпохи

Искусство и трансцендентное начало

Новая трактовка романтического «томления»

Глава 2. Хронотоп в романе Эйхендорфа: традиция и переосмысление

Пейзаж в структуре романтического хронотопа

Открытое и замкнутое пространство: поэтика свободы и «дома» в романтическом романе

Вертикальное измерение и его аллегорический смысл
Заключение
Библиография

Введение
В истории романтизма один из важнейших моментов — становление немецкой прозы. При том, что продолжают творить такие авторы как K.M. Виланд, К.Ф. Мориц и Жан Поль, а также И. В. Гёте, серьезнейший этап в развитии этого жанра приходится именно на романтизм: в течение всего лишь полутора десятилетий выходят самые значительные романы Л. Тика, Новалиса, Фридриха и Доротеи Шлегель, К. Брентано, А. фон Арнима и Й. фон Эйхендорфа. Особое значение приобретает жанр новеллы, разработанный именно немецкими романтиками: помимо перечисленных писателей, в нем работают В.Г. Вакенродер,
А. фон Шамиссо, Э.Т.А. Гофман.
Отличительной чертой и особым достижением немецкой романтической прозы является ее философичность. Если, например, французскому романтизму с самого начала в особой мере свойственен психологизм, то в Германии основным предметом осмысления становится соотношение видимого и невидимого, конечного и бесконечного; положение человека в мире изображается с точки зрения его связи с высшим, абсолютным началом.
Главная тема немецких романтиков, к которой могут быть сведены все прочие, — это искусство. Именно благодаря феномену искусства художник получает доступ к высшей реальности и становится посредником между ней и видимым миром.
Особый интерес представляет трансформация содержания прозаических произведений от иенского к гейдельбергскому периоду. В произведениях иенских романтиков утверждается абсолютное значение искусства и независимость личности художника от внешнего мира. Для романтиков младшего поколения, помимо трансцендентного начала, по-прежнему сохраняющего свои позиции, становятся все более значимы внешний мир и земная реальность. По-новому решается вопрос о соотношении личности художника и реальности; позиция романтиков-предшественников оценивается как чрезмерно индивидуалистическая.

Изменяется и представление о высшей действительности: писатели-
гейдельбержцы обращаются к надиндивидуальному духовному началу, приобщение которому немыслимо без отречения от индивидуализма.
Это делает особенно важным исследование трансформации прозы немецкого романтизма на материале романов и новелл Эйхендорфа, писателя, которому неизменно уделялось большое внимание. Немецкая литература о нем весьма многообразна и объемна. Краткий очерк рецепции писателя предлагает, например, статья Эберхардта Леммерта1 , более полный обзор критической литературы можно найти в нескольких библиографических справочниках и работах по истории науки2. О неослабевающем на протяжении более ста лет интересе к творчеству писателя свидетельствует деятельность союзов исследователей Эйхендорфа, существовавших в Германии с 1913 г., которые публиковали результаты своей работы в отдельных периодических изданиях: ежегоднике «Календарь Эйхендорфа» («Eichendorff-Kalendar», 1910—1930), в журнале «Страж» («Der Wächter», 1918—1961) и ежегоднике «Аврора» («Aurora», 1953-2011); в библиографическом разделе последнего регулярно публиковались сведения о новых исследованиях. Выходившее с начала XX века полное критическое издание его произведений прервалось в конце 1920-х гг., но было продолжено после 1962 года; с 1984 г. довоенное издание перерабатывается на новом уровне3. В XX веке было осуществлено издание полного собрания сочинений (Neue Gesamtausgabe der Werke und Schriften in vier Bänden. Hg. Von Gerhart Baumann u. Siegfried Grosse. Stuttgart, 1957f.). Помимо этого регулярно выходят издания отдельных произведений и сборников, среди которых нужно особо отметить изданный в Мюнхене пятитомник4. Регулярно появляются новые
1 Lämmert E. Eichendorffs Wandel unter den Deutschen. Überlegungen zur Wirkungsgeschichte seiner
Dichtung // Die deutsche Romantik. Poetik, Formen und Motive / Hg. von H. Steffen. Göttingen, 1967.
S. 219-252.
2 Lick T. Eichendorff-Bibliographie. Forschungsliteratur zu Leben und Werk Joseph von Eichendorffs
1995. St. Katharinen, 1998. Riemen A. Ansichten zu Eichendorff: Beiträge der Forschung 1958 bis 1988. Sigmaringen, 1988. Goebel R.O. Eichcndorff’s Scholarly Reception. Camden House, 1993.
3 Eichendorff J.v. Sämtliche Werke: Historisch-kritische Ausgabe / Begr. von Wilhelm Kosch u. August Sauer.
Fortgef. u. hrsg. v. Hermann Kunisch u. Helmut Koopmann. - Regensburg, Stuttgart u.a. 1908ff.
4 Eichendorff J.v. Werke. In 5 Bdn. München. Bd. 1, Bd. 2. - 1970. Bd. 3. - 1976. Bd. 4. - 1980. Bd. 5. - 1988.

договорились» (II, 447). Именно в поэтизации раздвоенности заключается соблазн, перед которым оказывается граф Виктор: «Смелей, смелей! Оболги и соблазни невинный мир изысканными (vornehm) словами», — слышится ему при попытке писать (И, 432). Внутреннее состояние, из которого рождается подобная поэзия, проявляется в его «бледном и беспорядочном (wüst)» облике, которого он и сам пугается, вдруг — будто впервые — увидев себя в зеркале (там же).
Дриандер олицетворяет позицию, знакомую писателю, например, по письмам графа Лёбена с его пафосом «отшельника». Зимой 1812 года Лёбен мечтает удалиться от мира, чтобы «без помех вести религиозную жизнь» и возгревать в себе вдохновение («um ganz ungestört religiös zu leben und recht in meinem Sinne zu brennen»; XIII, 10). Пришла весна, поэтический настрой сменился, и вот Лёбен вновь в свете. Ему просто нужен был перерыв, чтобы снова вернуться к «весеннему» ощущению жизни, «цветам» и «лучам», увлечениям влюбленности: «ведь не должен же миннезингер быть вечным отшельником; лишь в пустынях весны (in Frühlingseinsiedeleien), меж цветов, на солнечных лучах он, быть может, соткет себе легкую келью» (XIII, 11). Такое легковесное отношение к внутренней жизни писатель ранее в пародийном ключе вывел в сцене «эстетического чаепития» («Предчувствие и действительность»), во время которого происходит обсуждение романа Арнима «Нищета, богатство, вина и покаяние графини Долорес». Емкую характеристику этому явлению дает Фридрих: «все равно всякое ваше слово опять станет всего лишь словом» («in euch wird doch alles Wort nur wieder Wort») (II, 136).
В «Предчувствии и действительности» Эйхендорф, по контрасту с мнящими себя подлинными художниками-избранниками членами поэтического кружка, вводит простоватого сельского помещика, коренным образом изменившегося после знакомства с искусством, а именно, с романом Арнима. Проводя жизнь безвыездно в своем поместье и занимаясь исключительно сельским хозяйством, он презирал искусство как пустую трату времени. Впервые взять в руки книгу его побудила личная трагедия: старший сын сбежал из дома, чтобы посвятить себя живописи, и весьма неудачно влюбился. Неверная возлюбленная, «самая