Реминисценции и их функции в романе Э.Т.А. Гофмана "Житейские воззрения кота Мурра"

• Автор: Цегловска, Людмила Александровна
• Шифр специальности: 10.01.03
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2012
• Место защиты: Нижний Новгород
• Количество страниц: 230 с.

Оглавление
Введение
Глава 1. Исторический и автобиографический реминисцентный контекст романа Э.Т.А. Гофмана «Житейские воззрения кота Мурра»

§1. Исторические реминисценции в романе Э.Т.А. Гофмана «Житейские

воззрения кота Мурра»

§2. Автобиографические реминисценции в романе Э.Т.А. Гофмана «Житейские воззрения кота Мурра»
Глава 2. Культурологический реминисцентный контекст романа Э.Т.А. Гофмана «Житейские воззрения кота Мурра»

§1. Музыкальные реминисценции в романе Э.Т.А. Гофмана «Житейские

воззрения кота Мурра»

§2. Литературные реминисценции в романе Э.Т.А. Гофмана «Житейские

воззрения кота Мурра»
Заключение
Библиографический список

Введение
Искусство никогда не существовало в отрыве от реальной жизни. Литературные произведения не только вбирали в себя всё многообразие внутренних авторских идей, но и отражали реалии окружающей писателя действительности. Весь литературный процесс говорит об этом: невозможно представить себе литературное произведение, существующее обособленно от автора. Оно может быть максимально погружено в придуманную создателем фантастическую действительность, но черты реальности и тем более особенности авторской натуры всё равно найдут в нём своё отражение. Слишком сильно человеческое «Я» в творческом, чтобы не проявить себя в литературном произведении; слишком сильна реальная действительность, чтобы позволить своим элементам (писателю и создаваемому его фантазией литературному произведению) оторваться от себя настолько, чтобы стать совершенно неузнаваемыми. В том же случае, когда автор целенаправленно обращается в творчестве к внешним и внутренним событиям своей жизни, факт связи искусства и реальности становится совершенно очевидным. Выявить его в литературном произведении можно с помощью такого художественного элемента как реминисценция.
Выделение реминисценции как отдельного литературоведческого понятия произошло относительно недавно. Несмотря на то, что реминисценции присутствовали в литературных произведениях всех эпох и культур1, в качестве самостоятельной единицы художественного текста их стали выделять не раньше начала XX века.
Первоначально о реминисценциях говорили как о межкультурном диалоге, заимствованиях, присутствии в тексте «чужого» слова [Бахтин 1986, Бахтин 1994].
1 Например, уже в конце XIX века А.Н. Веселовский, рассуждая о воздействии на писателей чужого культурного опыта, подчёркивал наличие в воспринимающем «...сходного направления мышления, аналогичные образы и фантазии» [Веселовский 1889:115]

В 20-е годы XX века Б.В. Томашевский наметил существование в литературе межтекстовых связей, возникающих в силу воздействия одних писателей на других, и сделал вывод о том, что основной задачей литературоведения должно являться не вычленение из текстов отдельных элементов чужого влияния, а различение разных видов «схождений»1 и их участие в формировании художественных особенностей литературного произведения. При этом такие исследователи как В.М. Жирмунский, возможно и неосознанно, открыли для литературоведов иную плоскость рассмотрения художественного текста с точки зрения его реминисцентного контекста. Рассматривая сущность романтизма XIX века, учёный подчёркивал общую для всех романтиков мечту «...о просветлении в Боге всей жизни, и всякой плоти, и каждой индивидуальности» [Жирмунский 1914:116]. Достижение мечты, по его мнению, было возможно посредством «...религиозного отречения» и включением личного «Я» в общий миропорядок человеческой цивилизации и культуры за счёт обращения к «национальному сознанию» [Жирмунский 1919:25]. Таким образом, Жирмунский определил в литературе немецкого романтизма два мощных источника культурного воздействия — религию и историю, а в литературоведении - открытость текста не только для литературного, но и общего культурного и исторического влияния.
Исследователи литературных текстов нередко обращали внимание на то, что художественное произведение лишено стилевой целостности: наравне с авторским присутствием в нём встречаются чуждые, неавторские включения, названные М.М. Бахтиным «чужим словом». Анализируя жанровые особенности и историю романа, учёный сделал вывод о том, что именно в этом образце литературного творчества «чужие слова» имеют наиболее важное значение: «Автор говорит не на данном языке... а как бы через язык... объективированный, отодвинутый от его уст... Разноголосица и
1 Первое схождение - «...сознательная цитация, намёк, ссылка на творчество писателя...», второе -«...бессознательное воспроизведения литературного шаблона...», третье - «...случайное совпадение...» [Пушкинский сборник памяти. С.А. Венгерова 1923].

Немецкий романтик на протяжении всего творчества обращается к теме механического и его роли в человеческой жизни и искусстве. Чаще всего Гофман смотрит на проблему автоматизации негативно, связывая её с бездуховностью и отсутствием божественной искры творчества во всём, что делается механически (как, например, это происходит с музыкальными инструментами профессора X. из новеллы «Автомат», которые при всей своей искусности не могут создать настоящую живую (человеческую) музыку). И в то же время писатель не отрицает и того факта, что в умелых руках Творца даже механическое может стать Искусством. Яркое подтверждение тому - маэстро Абрагам, только тем и занимающийся как созданием разного рода искусных механических штучек. Механика, ранее связываемая писателем с филистерским миром, в романе «Житейские воззрения кота Мурра», напротив, обращается против ненавистного художнику общества, сыпля на головы несчастных огненные искры. К механическому гению маэстро Абрагама с уважением и даже страхом относятся все герои романа: старый князь, советница Бенцон, князь Ириней. Овеянное мистическим ореолом таинственности механическое искусство оказывает сильное влияние и на Крейслера, готового впасть в состояние полнейшего безумия при виде призрачного двойника в княжеском саду. Апогеем романтического воплощения механического начала в романе становится образ провидицы Кьяры, не просто заключённой на время представления в тесную оболочку замкнутого пространства, но и постоянно запертой от посторонних взглядов в маленьком уголке кабинета безжалостного чародея Северино1.
2. Одна из известнейших французских фавориток, возлюбленная короля Людовика XV, Жанна Антуанетта Пуассон (1721 - 1764), более известная как мадам Помпадур, чей образ в романе возникает в связи с
1 В новелле «Автомат» прослеживается прямая параллель с Кьярой. Говорящий турок, механической уникальности и остроумию ответов которого удивляется всё светское общество, соотносится с хрустальным шаром Кьяры, а прекрасная возлюбленная из сна Фердинанда становится романтическим воплощением великого дара Кьяры читать в сердцах людей их помыслы и чаяния.