Проблема "своего" и "чужого" в творчестве Йозефа Рота

• Автор: Кацура, Анна Геннадьевна
• Шифр специальности: 10.01.03
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2002
• Место защиты: Москва
• Количество страниц: 187 с.

ОГЛАВЛЕНИЕ
ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА I. Понятия «свое» и «чужое» у Йозефа Рота.

Способы раскрытия конфликта

ГЛАВА II. «Свое» и «чужое» в категориях времени-

пространства художественного текста у Йозефа Рота

ГЛАВА 1П. Значение парных тем в разрешении конфликта.

Попытки преодоления «чужого»

Раздел 1. Природа и цивилизация

Раздел 2. Провинция и «мировая столица». Пути

развития «западного мира»
Раздел 3. Тема странствия.
Бегство без конца
Раздел 4. Двойник. К проблеме
самоидентификации героя
Раздел 5. Роль предметного мира в познании
окружающей действительности
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

ВВЕДЕНИЕ
Йозеф Рот (Joseph Roth, 1894 - 1939) - прозаик и публицист -оставил заметный след в литературе XX столетия. Он, один из крупнейших немецкоязычных писателей, на протяжении всей жизни был предан национальной традиции Австрии. При этом важнейшая особенность его поэтики состоит в намеренном отказе от новых форм, столь характерных для современной ему литературной эпохи. Особый и единый мир произведений, в которых преломляется современная художнику действительность и его размышления о непреходящих ценностях человечества создан классическими повествовательными средствами. Это роднит Йозефа Рота с великими авторами XIX века, хотя основным материалом его прозы были события века ХХ-ого: Первая мировая война и распад Австро-Венгерской империи, охватившие Европу революционные волнения, сгущающийся мрак в преддверии новой войны - события, увиденные и пережитые его современниками, «маленькими людьми».
В сравнении с метафизической прозой Франца Кафки и с монументальностью Роберта Музиля, с философскими раздумьями Германа Броха и непримиримым нигилизмом Карла Крауса тексты Рота кажутся едва ли не архаичными. Но за простотой и ясностью его повествования скрывается великая человеческая трагедия, глубокий душевный надрыв, по силе не уступающий апокалиптическим настроениям интеллектуалов - собратьев по перу.
За двадцать с небольшим лет литературной работы Рот написал много: восемнадцать романов (впрочем, два из них остались
незаконченными), около двух десятков повестей и новелл, а также бесчисленные эссе, статьи и репортажи.

Проблема «своего» и «чужого», вынесенная в заголовок настоящей диссертации, была обозначена в предшествующих исследованиях, но до сих пор не становилась темой специальной научной разработки. Мы полагаем, что именно данная постановка вопроса позволяет выявить во всей полноте особенности поэтики Рота, определить ее своеобразие и оценить наследие писателя в контексте современной ему литературы.
Австро-Венгерская империя с присущим ей космополитизмом всегда оставалась для писателя мерилом «своего» и «чужого». Место (вернее, неуместность) человека в новом времени, потеря родного дома, безнадежное одиночество и отчаяние, бегство от окружающей действительности и от себя, предчувствие близкого «заката Европы» и осознание собственного бессилия перед наступающей катастрофой - все эти проблемы волновали Рота и, соответственно, созданных им персонажей. Основной конфликт его прозы - человек и окружающая действительность - раскрывается через оппозицию «своего» и «чужого», которая обозначена на уровне родовых, семейных, общественных, культурных, национальных и исторических связей.
Под «своим» мы имеем в виду все присущие человеку качества, состояния, обстоятельства, ландшафты, в которых он ощущает себя естественно. «Чужое» включает в себя все инородное, непознаваемое и далекое. И хотя оба понятия могут существовать автономно друг от друга, все же доподлинно осмысливаются они только в паре.
У Рота конфликт «своего» и «чужого» зарождается еще до появления героя на свет. Способы его раскрытия различны. В настоящей работе рассмотрено постепенное вторжение «чужого» в сферу «своего», которое герой испытывает в течение всей жизни, начиная с детства. Воспитание личности под чужим давлением, ставящее под сомнение саму личность

отождествляет. Так, старый слуга Жак всю жизнь прожил под чужим именем, данным ему героем Сольферино, и никто из потомков капитана Тротта даже не догадывался об этом. Только перед самой смертью старика выясняется, что на самом деле его звали Франц Ксаверий Иосиф Кромихль. За долгие годы службы у Тротта он стал почти членом этой семьи, в каком-то смысле даже связующей нитью между представителями различных ее поколений (дедом — отцом — внуком). Даже в завещании преданный слуга пожелал, чтобы и на могиле было написано «Жак».
Проблема имени становится ключевой в позднем романе Рота «Исповедь убийцы, рассказанная однажды ночью». Семья лесника Голубчика живет на краю темного леса, «в трех верстах от ближайшей деревни Вороняки» (23, т.VI, 12). Противопоставление светлого и миролюбивого имени Голубчик дремучему лесу и ворону, вестнику несчастья и смерти, становится недобрым предзнаменованием еще до появления на свет главного героя Семена Голубчика. С.Розенфельд в статье, посвященной «загадочной магии имени» в «Исповеди убийцы», совершенно справедливо подчеркивает тесную связь между символикой имени, предопределяющего всю дальнейшую судьбу героя, и конфликтом личности (131, 306). Таким образом, расщепление «своего» начинается с данного человеку «чужого» имени, с которым тот не может и не желает смириться.
С детства Семен презирает свою слащавую фамилию. Крепкий и рослый мальчик, самый сильный среди сверстников, он считает позорным быть Голубчиком. Позже Семен узнает, что его настоящий отец -влиятельный князь Кралоткин. С этого момента постепенно начинают раскрываться темные стороны характера героя. Ненависть к собственой птичьей фамилии перерастает впоследствии в презрение к возлюбленной Лютеции с ее «птичьими повадками», из-за которой Голубчик пошел на преступление. Стремление Голубчика во что бы то ни стало занять место