Поэтика романов Джона Гарднера : Роль средневекового компонента в становлении романного мышления

• Автор: Борышнева, Нелли Николаевна
• Шифр специальности: 10.01.03
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2004
• Место защиты: Нижний Новгород
• Количество страниц: 173 с.

ГЛАВА I

«Жизнь и время Чосера» Дж. Гарднера:

от документальности к художественности

§ 1. Развитие жанра биографии в XX веке

§ 2. «Жизнь и время Чосера» в контексте жанровой

традиции биографии

ГЛАВА II

«Книга Фредди»: психологизация истории

ГЛАВА III

«Привидения Микельссона»: готический канон

в современном романном тексте

§ 1. Жанровая специфика романа
§ 2. Этический конфликт в «Привидениях Микельссона»
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
БИБЛИОГРАФИЯ

Джон Ч. Гарднер (John Champlin Gardner, 1933 - 1982) как писатель и критик представляет собой яркую фигуру в американской литературе второй половины XX века. Его первый роман «Воскресение» (The Resurrection) был опубликован в 1966 году, а уже через десять лет Гарднер стал одним из ведущих прозаиков страны. И хотя его творческий путь был недолгим (не достигнув пятидесятилетия, Гарднер погиб в автомобильной катастрофе), он вошел в историю мировой литературы как создатель романов1, стихотворений, рассказов для детей, радиопьес и оперных либретто.
Гарднер был человеком многих дарований: он прекрасно рисовал, был талантливым историком литературы, внимательным педагогом. Первую научную степень, «бакалавр искусств», Гарднер получил в университете Вашингтона, в 1955 году. Уже через год, в 1956, будущий писатель заслужил «магистра искусств», и, наконец, степени «доктор философии» Джон Гарднер был удостоен в 1958 году, в университете штата Айовы. В то время Гарднер полагал, что делом исключительной важности для него было не только писать, но и обучать студентов интереснейшему предмету: «творческое письмо». Этим он занимался, причем беспрерывно, на протяжении долгих двадцати лет. Также небезынтересным остается и тот факт, что Джон Гарднер предпочитал не иметь постоянного рабочего места: максимум два - три года - и он переезжал выполнять миссию преподавателя в другой штат.
Гарднер известен, прежде всего, как филолог, преподаватель и переводчик с древнеанглийского языка. Уже в первых печатных работах будущий писатель проявил интерес к медиевистике. Следует выделить книги об Уэйкфилдском цикле средневековых английских мистерий (The
1 «Воскрешение» (The Resurrection, 1966), «Крушение Агатона» (The Wreckage of Agathon, 1970), «Грендель» (Grendel, 1971), «Диалога с Солнечным» (The Sunlight Dialogues, 1972), «Никелевая гора» (Nickel Mountain, 1973), «Октябрьский свет» (October Light, 1977), «Жизнь и время Чосера» (The Life and Times of Chaucer, 1977), «Книга Фредди» (Freddy’s Book, 1980), «Привидения Микельссона» (Mickelsson’s Ghosts, 1982).
Construction of the Wakefield Cycle, 1974) и староанглийской христианской поэзии (The Construction of Christian Poetry in Old English, 1975), монографию «Поэзия Чосера» (The Poetry of Chaucer, 1977), переводы средневековых стихотворных произведений на современный английский язык (в частности, поэмы «Смерть Артура»2 и анонимных сочинений XIV века, приписываемых автору поэмы «Сэр Гавейн и Зеленый рыцарь»3). Имя Гарднера связывают с эпосом «Беовульф», по которому он долгое время проводил семинар в разных университетах США.
Уже после смерти писателя были опубликованы две книги для начинающих писателей: «Искусство литературы» (The Art of Fiction, 1984) и «Как стать романистом» (On Becoming a Novelist, 1983). В них Гарднер рассуждает о природе художественного творчества, различных способах конструирования сюжета произведения. Среди факторов, влияющих на творческую активность, автор выделяет чувство слова (verbal sensitivity), «точность и оригинальность взгляда» (accuracy and originality of his “eye"), ум и «почти демоническое безрассудство» (almost daemonic compulsiveness).4 Гарднер особенно подчеркивает роль литературной традиции и моделей для творчества в формировании писательской манеры.
Взамен новомодного «постмодерна» писатель предлагает называть экспериментальную литературу двадцатого века «металитературой».5 «Металитература» в свою очередь предполагает, по словам Гарднера,
2 The Alliterative Morte Arthure. The Owl and the Nightingale and Five Other Middle English Poems in a Modernized Version w ith Comments on the Poems and Notes. Carbondale, 1971.
3 The Complete Works of the Gawain-Poet in a Modem English Version with a Critical Introduction by John Gardner. Chicago, 1965.
4 Gardner J. On Becoming a Novelist. N. Y., 1984. P. 2 - 62.
5 «Металитература» в представлении Гарднера не совпадает с термином «метарассказ» (metanarrative), который был введен Ж.- Ф. Лиотаром в книге «Постмодернистский удел» (1979). Под «метарассказами» Лиотар понимает «объяснительные системы», которые организуют буржуазное общество и служат для него средством самооправдания: религию, искусство, историю, науку, психологию. По его мнению, «метарассказы» легитимируют, объединяют и «тотализируют» представления о современности.// Цит. по: Современное зарубежное литературоведение (страны Западной Европы и США): концепции, школы, термины. Энциклопедический справочник. М., 1996. С. 229.

Гарднер абсолютно прав, когда уделяет внимание подробностям быта средневековой Англии, с большим мастерством описывает особенности жилья, этикета, воспитания детей, образования, детских игр, рыцарского турнира. Например, автор иронично описывает манеры благовоспитанных людей XIV века: «Ели они руками, лишь изредка прибегая к помощи ножа или суповой ложки, и даже у придворных дам пальчики не были безукоризненно чистыми». (85) Или рассказывает о разнообразных неудобствах в быту: «Стульев в домах не было - только скамьи да сундуки с подушками - сиденья для дам или пожилых подагриков. Перед едой слуги вносили козлы и столешницы. » (86) «Спали обычно вповалку по нескольку человек в кровати, чаще всего догола раздетые, но нередко в длинных ночных рубахах из плотной материи и в ночных колпаках. » (87) Средневековье в изображении Гарднера наполняется живыми звуками: «Вот открылись городкие ворота, находившиеся неподалеку от дома, и в комнату, где спал ребенок, ворвались новые звуки: топот лошадиных копыт в тяжелых железных подковах; громыханье тележных колес, то сплошь деревянных, то с железными ободьями; визг собаки, получившей пинок (в XIV веке собак было больше, чем нужно); музыкальные крики бесчисленных лондонских уличных торговцев: «Кому горячего гороха?», «Спелая земляника!», «А вот парижские нитки, господа, тоньше не бывает!», «Макрель!», «Тростничку зеленого!», «Бараньи ножки, с пылу, с жару!» «Горшки оловянные!»128 (93) Такие немотивированные детали призваны создавать у читателя-неспециалиста иллюзию реальности, передавать колорит эпохи (неповторимое «дыхание» времени, «spirit of
128 «The city gates opened, not far away, and into the room where the child lay asleep came the clink of horses’ hooves in their heavy iron horseshoes, the clatter of wooden or iron-rimmed cartwheels, the yapping of dogs as men kicked them aside - the fourteenth century was ovcrrich in dogs - the musical, almost operatic cries of London's innumerable hard-sell vendors (“Hot peascods!” “Ripe strawberries!’’ “Paris thread, sirs, finest in the land!” “Mackerel!” "Green rushes!” “Hot sheep’s feet!” “Pewter pots!”)» // Gardner J. The Life and Times of Chaucer. N. Y., 1977. P. 61.