М.А. Шолохов в западном литературоведении и литературной критике : Писатель в диалоге и противостоянии культур 1950 - 1990-х годов

• Автор: Алеев, Роман Владимирович
• Шифр специальности: 10.01.03
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2006
• Место защиты: Самара
• Количество страниц: 211 с.

Глава 1. Этапы рецепции феномена М. А. Шолохова в западном литературоведении и литературной критике в контексте диалога и противостояния отечественной и западной культур

§1. Первый этап (1920-е гг. - 1965 г.)

§2. Второй этап (1965-1975 гг.)

§3. Третий этап («шолоховский вопрос»)

Глава 2. Шолохов как зеркало русской культуры и новейшей истории для западного мира в восприятии литературоведения и литературной критики
§1. Этнокультурные и исторические аспекты рецепции «Донских рассказов» и «Тихого Дона» в западной литературной критике

§2. «Поднятая целина»: коллективизация в оценках западной литературной критики

§3. Военная проза М. А. Шолохова: политические и исторические контексты западного шолохововедения Заключение

Список использованной литературы

Актуальность темы исследования. Масштаб личности и творчества М. А. Шолохова уже давно признан во всем мире. Вне этого феномена невозможно представить литературный процесс. Весьма значительны и явления, связанные с эстетической рецепцией творчества писателя, особенно в связи со сложной исторической и социальной обстановкой, моделью двухполярного мира, в которой пришлось существовать отечественной и западной интеллигенции 1950-1990-х годов. В русской новейшей истории эта двухполярность была в еще большей степени ощутима в связи с невозможностью продуктивного творческого диалога между Метрополией и Зарубежьем. Западная литературная критика (в которую вошла и критика русского Зарубежья) поневоле становилась оппонентом советских шолохововедов в 50-90-е годы прошлого века, нередко внося продуктивные элементы в полемику, создавая диалог противостоящих друг другу культур в том значении, которое вкладывал в понятие «диалога» М. М. Бахтин.
В литературоведении обстоятельное исследование рецепции творчества М. А. Шолохова на Западе в 1950-1990-х годов еще только начинается, что и позволяет заявить об актуальности диссертации, которая определяется необходимостью описать восприятие произведений и личности М. А. Шолохова западным литературоведением и литературной критикой. Особое значение приобретает в связи с этим реконструкция и описание тезаурусов рецепции феномена Шолохова в различных парадигмах культуры XX века. Именно такую возможность предоставляет, на наш взгляд, исследование истории рецепции отдельными критиками Западной Европы, США и Русского Зарубежья феномена М. А. Шолохова. Разность политических, социальных, культурологических, лингвистических, искусствоведческих моделей и языков художественного мира М. А. Шолохова, с одной стороны, и его интерпретаторов — с другой, дает возможность реконструкции парадигмы социокультурных факторов, определяющих тезаурусные константы самого писателя и его критиков, историю отношений СССР и Запада, а также ситуации специфического диалога культур. Представление об этих отношениях как линейных, представленных прежде всего в тезаурусах диссидентских, весьма ограничен. Очевидно, что мы имеем дело лишь с наиболее очевидными и доступными фактами, в то время как их репертуар гораздо многообразнее и сложнее. Актуальная научная задача — выявить не только диалогичность самого шолоховского тезауруса на уровне этнографическом, социокультурном, лингвистическом, но и тех политических, культурологических и эстетических систем, которые находились с ним в состоянии диалога.
Степень научной разработанности проблемы. С конца 1960-х годов в литературной критике Европы, Канады и США наблюдается тенденция не только к интерпретации художественного мира писателя, комплексного изучения его наследия, но и к ориентации феномена М. А. Шолохова в художественной культуре XX века. Эта тенденция пока не исследована, хотя проблема международной рецепции творчества Шолохова в отдельных аспектах привлекала внимание шолоховедов на протяжении всего рассматриваемого периода — второй половины XX века. Определенные материалы обнаруживаются в работах Ф. Бирюкова, В. Гуры, Л. Ершова, А. Метченко, К. Приймы, С. Семанова, В. Та-махина, А. Хватова, Л. Якименко и др. Вопрос о мировом значении Шолохова рассматривался П. Палиевским. Однако в большинстве случаев интерпретация зарубежных публикаций о Шолохове была политизирована: выделялись отзывы западных писателей и литературоведов, свидетельствовавшие о безусловном признании заслуг Шолохова; назывались (обычно суммарно) работы, в которых обнаруживались «буржуазные искажения» творческих достижений писателя. Какого-либо объективного исследования западного шолоховедения не осуществлялось. Попытка

писателя, обращает наиболее пристальное внимание, прежде всего, на события, связанные с участием будущего писателя в отдельных эпизодах становления советской власти на Дону, причем стремление к беспристрастности, действительно, в данном случае преобладает.
«До октября 1922 года М. Шолохов жил почти безвыездно в своих родных местах... Он обучал взрослых грамоте, был около года статистиком в Каргинском исполкоме. Должность статистика была непосредственно связана с продовольственной работой. Через месяц был назначен делопроизводителем инспекторского отдела. В мае того же года он в качестве налогового инспектора был послан в станицу Букановскую осуществлять контроль за поставками продовольствия и пропагандировать советскую экономическую политику»55.
Разумеется, уже сама стилистика столь беспристрастного биографического комментария настораживает русского читателя, особенно в связи с употреблением оборота «налоговый инспектор», да и название «советская экономическая политика» по отношению к продразверстке выглядит несколько иронично. Насколько отражает рецепцию критика эта ирония, становится ясно из последующего комментария, предложенного автором:
«Продразверстка, введенная в январе 1919 года, потребовала безжалостной конфискации зерна и продовольствия, обрекая миллионы крестьян на вымирание... Продразверстка и засуха в южной России летом того (1921) года оставили 27 миллионов людей без хлеба»56.
Интересно то, что Г. Ермолаев не просто дублирует позицию эмигрантских изданий той поры, но и активно освещает деятельность М. Шолохова и степень его участия в этой акции. Однако, в отличие от Зее-ва-Барселлы, не называет писателя «мародером» и не употребляет в его адрес громких и неубедительных как для читателя, так и для специали55 Ермолаев Г. М. Шолохов и его творчество. — М., 2000. — С. 19.
56 Там же.