"Легенда веков" Виктора Гюго в контексте романтического мифотворчества

• Автор: Полякова, Екатерина Львовна
• Шифр специальности: 10.01.03
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2009
• Место защиты: Москва
• Количество страниц: 152 с.

ГЛАВА I. СВОЕОБРАЗИЕ РОМАНТИЧЕСКОГО МИФОТВОРЧЕСТВА И ПОЗДНЕРОМАНТИЧЕСКАЯ ПОЭЗИЯ В. ГЮГО

ГЛАВА II. ПОЭТИКА «ЛЕГЕНДЫ ВЕКОВ»

ГЛАВА III. «ЛЕГЕНДА ВЕКОВ» В. ГЮГО В КОНТЕКСТЕ ЕВРОПЕЙСКОЙ МИФОТВОРЧЕСКОЙ ТРАДИЦИИ

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

БИБЛИОГРАФИЯ

Виктор Гюго — один из наиболее «живых» классиков мировой литературы, воплощение французского Гения, творчество которого является постоянным объектом и читательского, и исследовательского интереса, что еще раз подтвердил прошедший в 2002 году юбилей писателя1. Пользуясь у современников огромным, не только литературным, но и гражданским авторитетом, В. Гюго проявил себя в самых разных областях творчества -поэзии, прозе, драматургии и, кроме того, живописи. Во Франции его ценят прежде всего как величайшего поэта XIX столетия, реформатора стихосложения, первооткрывателя многих поэтических тем. Данная диссертация посвящена анализу «Легенды веков» (1859, 1877, 1883) Виктора Гюго в контексте романтического мифотворчества.
Понятие мифотворчества - одно из самых активно используемых в современном литературоведении. Этому немало способствовало возрождение интереса к мифологизму во второй половине XX в. в художественной практике писателей, причем, в специфической форме «мифопоэтики», соединяющей «поэтику и метафизику мифа»2. Мифопоэтика связывается исследователями с той стадией развития литературы, когда не только архаическое мифологическое мышление распадается, утрачивается вера в мифологию, происходит сращивание мифологии с художественным творчеством, а когда акцентируется игра с традиционным мифологизмом, возникает искусственная мифостилизация или «мифореставрация»3.
Тем самым мифопоэтика реализует осознанное и свободное обращение писателей к использованию мифологической образности, мотивов, сюжетов и т.п., взаимопроникновение теоретической рефлексии о мифе и имитации логики мифологического сознания. Поэтому естественно, что
1 См. обзорную статью: Millet С. Actualité de Victor Hugo: réflexions sur le succès du bicentenaire de 2002 // Revista da Univercidade de Aveiro - Letras (Portugal). 2002/2003. N 19/20.
2 Муратова Я.Ю. Мифопоэтика в современном английском романе (Д. Барнс, А. Байет, Д. Фаулз). Автореф. дне. ... канд.филол.наук. М.: МГУ, 1999. С.1.
3 См.: Телегин С.М. Философия мифа. Введение в метод мифореставрации. М.. 1994. С. 115.

литературоведов при анализе проблематики мифопоэтики привлекает прежде всего материал современной литературы. В значительной степени также обстоит дело и с понятием «мифотворчество»: иные ученые понимают его как «вообще любое современное (подчеркнуто мною - Е.П.) обращение к мифу»4, говорят о том, что оно связано с индивидуальным использованием мифологических сюжетов и образов, являющихся «кривым отражением мифа»5, тогда как истинный миф - это коллективное создание. Мифотворчество XX века неотделимо от актуального, можно сказать, злободневного «мифологического смыслообразования», т.е. «динамического процесса прочувствования и осознания субъектом мифотворчества... противоречивости социальной ситуации, необходимости ее разрешения путем отыскания новых значимых параметров»6. Это закономерно расширяет смысл самого слова «миф», включает в него как древние космогонии, предания о богах и героях, устойчивые («вечные») мотивы и образы, так и историко-социальный и политико-идеологический материал, житейские стереотипы и пр. Для настоящего исследования важно и различие между мифологизмом в широком и узком смысле слова и их взаимодействие, более того, кажется необходимым вернуться к моменту их противоречивого смыкания, к предыстории современного мифотворчества. В данном случае нас будет интересовать тот момент развития мифотворческого процесса, когда, с одной стороны, в культуре возрастает интерес к фольклору, к древним мифам, мифологизм рассматривается как развивающийся, но обязательный компонент человеческой культуры, с другой - когда накапливаются и мифологизируются новые образы и мотивы историко-социальной действительности, отмеченные национальным и индивидуальным своеобразием, но их мифологизация пронизана не узко социальным, а духовно-универсальным смыслом, когда мифотворчество
4 Кондаков И.В. Современное мифотворчество как эстетико-идеологическая проблема// Мир психологии. 1998. № 3. С.35.
5 Хюбнер К. Истина мифа. М.: Республика, 1996. С. 4.
6 Иванова Е.В. К проблеме нового культурного героя в мифотворчестве XX века // Известия Уральского государственного университете. 2005. № 34. Вып. 17. С. 63.
Рядом с легендарными событиями становятся семейные предания рода Гюго. Не кто-то из персонажей, а сам поэт возражает монологу земляного червя о всесокрушающей силе смерти и распада («Le poète au ver de terre»). Наподобие Данте, поэт заглядывает в бездну, где погребены величайшие злодеи мира - впрочем, не отважившись в нее спуститься («Je me penchai. J’étais dans le lieu ténébreux...»). Это сам поэт делает свой выбор между двумя всадниками - аллегорическими фигурами Смерти и Позора («1851. - Choix entre deux passants»), становясь уже не просто сопереживающим свидетелем, а центральным героем событий.
Наконец, несколько важных философских глав, особенно связанных с современностью, напрямую написаны от лица поэта: «Je vis dans la nuée un clairon monstrueux...» (Я увидел в облаках чудовищную трубу) (последнее стихотворение Первого выпуска), «Je vis la Mort, je vis la Honte» (Я увидел Смерть, я увидел Позор) - «1851»; «Je m’étais figuré...» (Я представлял себе...) - «France et Ame » ; «Oh, certes, je sais bien...» (О да, конечно же, я знаю...) - «Les Enterrements civils» (стихотворения Второго выпуска); «Je suis l’esprit vivant au sein des choses mortes...» (Я живой дух среди мертвых вещей...) - «Abîme» (последнее стихотворение Второго выпуска, ставшее затем завершающим всю поэму) ; «Je ne me sentais plus vivant...» (Я больше не чувствовал себя живым...) (первое стихотворение Последнего выпуска). Вплетая себя в «легенду веков», поэт тем самым становится уже не творцом мифологической эпопеи, стоящим вне ее и над ней, а одним из ее равноправных героев. Тем более, что помимо разговора с читателем от себя, Гюго иногда говорит от лица того или иного персонажа, или перенимает манеру того или иного героя: так, в «Группе идиллий» он помещает стихотворения, написанные в манере и как бы от имени разных авторов -мифологических, легендарных и исторических (Орфей, Соломон, Архилох, Феокрит, Вергилий, Петрарка, Шекспир, Расин, Вольтер, Бомарше, Шенье и др.). Он одновременно становится одни из этих персонажей и превращает их в себя, в одну из граней собственного «Я».