Интеллектуальная традиция герметизма в "Фаусте" Гёте

• Автор: Казакова, Ирина Борисовна
• Шифр специальности: 10.01.03
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2001
• Место защиты: Самара
• Количество страниц: 184 с.

СОДЕРЖАНИЕ
Введение
Глава I. Проблема герметических влияний в «Фаусте» Гете в научной и критической литературе
1. Герметизм в «Фаусте» Гете как предмет научного изучения
2. Интерпретация алхимических представлений, связанных с образом Гомункула, в отечественном и зарубежном гетеведении
Глава П. Алхимическая символика в «Фаусте»
1. Символ и аллегория в художественном пространстве
«Фауста»
2. Духовная и практическая стороны алхимии, ее место в европейской культуре. Практическая алхимия в «Фаусте»
3. Образ Гомункула как выражение идей духовной алхимии
4. Символика философского камня в образах Эвфориона и мальчика-возницы
5. Символика андрогинности в первой и второй «Вальпургиевых ночах»
Глава Ш. Писатели-герметики Я.Беме и И.В.Андреа и отражение их идей в «Фаусте»
1. Космология ЯБеме и художественный мир «Фауста»
2. Алхимическая аллегория И.В.Андреа и «Эгейский праздник» в «Фаусте»
Заключение
Примечания
Библиография
ВВЕДЕНИЕ
Диссертация посвящена исследованию влияния традиций европейской эзотерики эпохи Возрождения и ХУП-ХУШ веков на идейное содержание, систему образов и художественное своеобразие трагедии Гете «Фауст».
«Фауст» - это в первую очередь драма познания, но не все исторически сложившиеся формы познания, которые отражены в этом великом произведении Гете, изучены в должной мере. Почти всегда за пределами внимания гетеведов оставалась такая немаловажная сторона его художественного мира, как отразившаяся в «Фаусте» герметическая интеллектуальная традиция, оказавшая большое влияние на мировоззрение поэта.'1' АКТУАЛЬНОСТЬ настоящего исследования видится в том, что оно призвано восполнить этот существенный пробел.
Широко распространившееся в настоящее время увлечение эзотерикой породило большое количество литературы, посвященной изучению эзотерического компонента в творчестве различных писателей. Как правило, эти исследования бывают далеки от научной объективности, исторические факты в них подменяются замысловатыми легендами, а филологический анализ текста - туманными намеками на таящиеся за ним герметические смыслы. Обилие такой не всегда научно объективной литературы подводит к мысли о необходимости достаточно трезвого и объективного изучения проблемы присутствия или отсутствия эзотерики в творчестве исследуемых авторов. Что касается конкретно И.В.Гете, то традиционное гетеведение всегда старалось избегать рассмотрения герметических элементов в его творчестве, либо совершенно их замалчивая, либо даже упоминая о них скороговоркой как о досадных недоработках автора «Фауста». Хотя современное гетеведение такой категоричности уже избегает, однако всякого рода неясные, «туманные», объективным научным

знанием не подкрепленные моменты произведения редко становятся объектом изучения. Возможно, это происходит из-за сложившегося в науке стереотипа, будто изучением герметизма могут заниматься лишь оккультно настроенные люди, а не трезвомыслящие исследователи. Эта позиция по меньшей мере непоследовательна: если филологи изучают, к примеру, мифологические представления, лежащие в основе древних литератур, почему же не следует подвергнуть научному анализу эзотерику, если она также оставила свой след в истории литературы? По справедливому мнению английского историка культуры Ф.Йейтс, герметическая тема «вовсе не является монополией некритичных и маловразумительных «оккультистов» — напротив, она должна стать «законной» и важной сферой научных изысканий» [77; 11].
Европейская эзотерическая традиция, наиболее полно воплотившаяся в эпоху позднего Возрождения в алхимии - как своеобразной философии природы, - нашла широкое отражение и в «Фаусте». ПРЕДМЕТОМ данного ИССЛЕДОВАНИЯ стала в этой связи алхимическая символика как один из важнейших источников образности в трагедии Гете. Образы и эпизоды «Фауста», связанные с алхимическими представлениями, сосредоточены, в основном, во второй части трагедии, поэтому ей в настоящем исследовании уделяется преимущественное внимание. Исключение делается для тех немногих сцен первой части, в интерпретации которых оправданны алхимические ассоциации, ибо, на взгляд диссертанта, алхимические представления — лишь один — и вовсе не доминирующий ингредиент образности в «Фаусте». Алхимическая трактовка применяется только в тех местах трагедии, где встречаются прямые или косвенные (но контекстуально подтверждаемые) алхимические аллюзии. В своем исследовании мы стремимся показать, что алхимия -далеко не единственная культурная традиция, отразившаяся в «Фаусте», это лишь одна тема в симфоническом звучании трагедии, правда, тема важная и относящаяся к числу самых интересных.

символическом уровне выглядит натянуто: Гомункул, с преобладанием в его природе мужского начала, стремится не к статическому совершенству телесного бытия, а к бесконечной деятельности. Если же Хертц имеет в виду желание Гомункула соединиться с женским началом для достижения гармонии, то и здесь связь этого персонажа с образом Елены не прослеживается: Гомункул стремится к Галатее - воплощению стихии, а не к Елене, олицетворяющей другую, более высокую ступень женского начала. Таким образом, игнорируя алхимическую символику, заключенную в истории Гомункула, Хертц также испытывает трудности в объяснении функций этого персонажа в трагедии.
Оригинальную трактовку образа Гомункула, связанную даже не с естественными науками, а с прозрениями Гете в области техники, предлагает исследователь Г.Н.Волков. Он обращается к образу химического человечка в связи с фигурой его номинального создателя Вагнера. Г.Волков пишет: «...Сухарь и книжник Вагнер добивается-таки своего. Ведь именно он создает нечто такое, чего не знала ни древнегреческая, на схоластическая ученость, чему поражаются даже темные силы и духи стихий, -искусственного человечка, Гомункула. И стало быть, не он ли, Вагнер, литературный «прототип» науки, дерзающей сегодня создавать «мыслящие машины»?» [53; 48]. Делая такое утверждение, исследователь полностью игнорирует историю образа химического человечка. Именно древнегреческие (точнее, эллинистические) и средневековые корни (по-видимому, их подразумевает Г.Волков, говоря о «схоластической учености») имеют традиции, породившие этот образ, - алхимия и гностицизм. Кроме того, исследователь демонстрирует здесь и недостаточное знакомство с текстом «Фауста»: если быть точным, то не Вагнер, а, скорее, Мефистофель может претендовать на роль создателя Гомункула. И, наконец, в самом образе химического человечка нет ничего, что сближало бы его с «мыслящей машиной» - компьютером, кроме факта искусственности его возникновения. Интерпретация Г.Волкова выглядит