Художественный мир прозы Э. Мальбахова: творческая индивидуальность и жанровое своеобразие

• Автор: Мизова, Залина Замирджановна
• Шифр специальности: 10.01.02
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2011
• Место защиты: Нальчик
• Количество страниц: 168 с.

ОГЛАВЛЕНИЕ
Введение

Глава 1. Творчество Э. Мальбахова и общий литературный

процесс XX века

1.1.Проза народов Северного Кавказа в контексте советской литературы

1.2.Генезис эстетического мышления Э. Мальбахова

1.3.Формирование специфики индивидуального стиля

Глава 2. Художественное своеобразие романа «Страшен путь

на Ошхамахо»

2.1. Национальное как интегративное

2.2. Соотношение художественного и исторического
2.3. Нарративные особенности романа «Страшен путь на Ошхамахо»
Глава 3. Этно-исторический роман и его жанровые черты
3.1. Эволюционные маркеры повествовательного стиля романа
«Ищи, где не прятал»
3.2. Этно-историческая концепция и конфликт
Заключение
Библиография

Введение
Адыгская проза давно стала объектом литературоведческого анализа -как в общем контексте северокавказских литератур, так и сама по себе. Количество исследований в интересующей нас области весьма велико, однако нельзя не заметить, что практически все они рассматривают развитие национальных литератур под определенным углом, а именно - в рамках различных концепций эволюционного плана, в том числе ускоренного развития, причем в последовательной системе отношений с большой русской литературой.
Иначе говоря, научная литературоведческая мысль в любом варианте воспринимала национальные литературные системы как компоненты более обширного литературного сообщества, что, безусловно, соответствует истине. Но, с другой стороны, универсальность и обязательность подобного подхода привели к тому, что этницизм в своей самозначимости и эстетические концепты, генезис которых не зависел от доминирующего влияния большой советской, а позже - русской литературы, остались в стороне от внимания литературоведов и критиков. Сказанное относится и к фольклорным интрузиям, функционировавшим, с точки зрения литературоведения, в качестве элементов, включенных в орбиту внешне детерминированной архитектоники в каждом конкретном тексте.
При ближайшем рассмотрении выясняется, что литературоведческие трактовки творчества даже крупнейших представителей национальных литератур сводятся к их способности и реализовавшимся возможностям демонстрации национального содержания русскоязычному и мировому читателю без каких-либо намеков на эстетическую креативность общецивилизационного характера. Даже в своих высших пиковых точках этническое художественное мышление, таким образом, оценивается весьма скромно, без признания перспектив пассионарного влияния на мировое литературное сообщество.

Между тем, младописьменные литературы давно перешагнули тот порог качественного развития, которым были отмечены эволюционные этапы несамостоятельного пути. Но если поэзия Северного Кавказа прошла этот рубеж еще в 1960-х годах, то проза региона вплотную подошла к нему, по нашему мнению, лишь в последние два десятилетия ушедшего века.
И это время оказалось весьма богатым на события. Изменения внешнего по отношению к этносам Северного Кавказа мира носят весьма опасный характер. Ясно, что свою аутентичность сохранят народы, чья ментальность, духовность, интеллектуально-информационный багаж, специфика социальных институтов и способы жизнеобеспечения окажутся наиболее адаптированными к новым реалиям, новому окружению.
Пропаганда этничности в ее развитых формах, выявление национально-маркированных структур этико-эстетического характера, структур, реализованных на уровне высшего цивилизационного ценза, уточнение путей дальнейшего развития коллективного этнического мышления - вот чем могут воспользоваться малочисленные этносы региона в предстоящей борьбе за сохранение своей специфичности, лица, духовности.
Исследование творчества Эльберда Мальбахова актуально именно ввиду вышеперечисленных соображений. Бикультурный характер мышления писателя во многом способствовал тому, что в архитектоническом, концептуальном, общенарративном планах его творчество было изначально лишено налета провинциализма - во всяком случае, если не по всем, то по многим показателям. Э. Мальбахов сумел воплотить в своих произведениях -пусть не буквально, но хотя бы коллажно - то направление эволюции художественного мышления адыгов, которое с полным основанием можно считать в значительной мере адаптированным к современной информационной среде, сохранив при этом его ясное этническое качество. В определенном плане Э. Мальбахов - автор, который наряду с Т. Адыговым впервые среди кабардинских прозаиков осуществил попытку презентации этнического бытия адыгов с помощью современного выразительного и

составляющие парадигмы прозаического изложения формальносодержательного плана. Что касается структурных особенностей повествования, систем нарративности, то они однозначно соотносятся с воздействием русской советской прозы.
Однако народы Северного Кавказа имели определенные традиции в области нарративной культуры. В последние годы широкому читателю стали доступны документы, свидетельствующие о том, что схемы письменного повествовательного изложения были известны в регионе задолго до прихода Советской власти: «...Из потомков членов дома богоизбранного Пророка, неграмотного араба, корейшита Мухаммада, да благословит его Аллах и да приветствует, - я подразумеваю старосту общества сподвижников Хамзу аль-Араби, одного из дядей Пророка, да благословит его Всемилостивый Владыка и да приветствует, - были: шейх Ахмад, шейх Абу Ибрахим и шейх Исхак. Из потомков же его другого дяди - звезды верного пути, солнца людей, благородного, превосходного и прославленного Аббаса, да будет им доволен Всезнающий Владыка сейчас и в День суда, - были: шейх Мухаммад и шейх Насираддин, да помилует их Всевышний Аллах. Аминь!»
В данном отрывке мы не обнаружим собственно авторских повествовательных вставок - он практически полностью состоит из традиционных формул, зато продолжение традиционного летописного зачина на удивление реалистично и выразительно с художественной точки зрения: «...Я переписал эти цифры, а также массу слов и выражений, которую ты видишь, - с лицевой стороны истертого, затасканного, старого и обгорелого листка в тысяча тридцатом (1620-21) году. Датой же древнего листка был триста восемнадцатый (930) год. Эти слова начертал Курайм'али, сын Фурусхасана аш-Шамахи аш-Ширвани» [122: 178].
Главное, что нас интересует, - данный отрывок представляет собой эпизод летописи села, и почти все дагестанские села имеют подобные своды. Естественно, возникает два вопроса: во-первых, насколько практика ведения «тарих» была распространена в других районах Северного Кавказа, и, во-