Мастерство Ф. Искандера-новеллиста

• Автор: Измайлова, Саида Измайловна
• Шифр специальности: 10.01.02
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2002
• Место защиты: Махачкала
• Количество страниц: 193 с.

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Введение

Глава I. Жанровая традиция новеллистики Ф. Искандера и типология

главных героев цикла «Приключения Чика» и полиновеллистического романа

«Сандро из Чегема»

Глава II. Проблема единства новеллистических циклов Ф. Искандера.

Особенности хронотопа

Глава III. Своеобразие стиля новелл Ф.А.Искандера

Заключение

Список использованной литературы

ВВЕДЕНИЕ
Художественное творчество Фазиля Искандера является одной из самых ярких и самобытных страниц в российской литературе второй половины XX века. Глубина его дарования была оценена критиками, исследователями, читателями с первых произведений. Он начинает свою художественную деятельность как поэт, но литературную славу ему приносит проза. Новеллой «Первое дело», название которой оказалось символичным, Ф. Искандер входит в литературу. Поэтому вопрос об изучении мастерства Ф. Искандера актуален как с точки зрения анализа непосредственно творчества писателя, так и с теоретикометодологических позиций в изучении природы и эволюции жанра новеллы.
Новелла, с ее жесткой структурированностью, приводящей, по словам Е. М. Мелетинского, к «концентрации, заострению, использованию символики, богатству ассоциативных связей и четкой ...организации», к стремлению «на минимуме площади выразить максимум содержания» [111, с. 246], как никакой другой жанр, отражает степень художественного дарования писателя, способного небольшой эпизод поместить в центр вселенной. Под пером истинного мастера этот эпизод должен приобрести «значение судьбоносности мига, ... от которого зависит все счастье или несчастье человека, лад или разлад в Космосе людском» [97, с. 256].
Несмотря на достаточно неустойчивую репутацию жанра новеллы (рассказа) в процессе развития литературы, «он, - отмечает критик И. Крамов, - остается неизменным хранителем заветов литературного мастерства,... памятью о накопленных навыках и понятиях, составляющих драгоценное достояние художественной культуры» [88, с. 251].
В литературоведческой науке не существует полного и четкого определения новеллы. Во многом это объясняется наличием самых разнообразных мо-

дификаций новелл, обусловленных культурными и историческими различиями. Поэтому теория новеллы, при достаточно большом количестве исследований, фрагментарна.
История жанра ведет свое начало с эпохи раннего Возрождения (XIV в.), в частности, с “Декамерона” Джованни Боккаччо (XIV в.), хотя в Италии в XIII веке существовали небольшие рассказы, изображающие бытовые сцены. Часто они объединялись в сборники. Это известные “Novellino” и “Cento novelle antiche ”. Но только Боккаччо возводит новеллу в ранг литературного жанра. В отличие от схематизма, «зачаточности в фразе и плане» произведений предшественников, у великого итальянца, как отмечал А.Н. Веселовский, «все развито, чувствуется стремление к полноте, переходящей в излишество» [39, с.321].
Первое и наиболее глубокое теоретическое обоснование проблемы жанровой специфики новеллы принадлежит немецким писателям и философам. И. Гете в беседе с Эккерманом дал характеристику эстетической природе новеллы, оказавшую сильное влияние на последующие интерпретации ее жанровой сущности. По мнению Г ете, новелла - это «.. .свершившееся неслыханное событие» [169, с.211]. Но неординарность, неповседневность дается в плане «возможного».
Ф. Шлегель, обращаясь к “Декамерону”, указывает на следующую особенность новеллы: во-первых, способность передавать символически, косвенно самые глубокие, субъективные взгляды и настроения поэта, во-вторых, стремление к объективно точному определению места и времени происходящих событий, но удерживая их «в общих чертах» [162, с.420]. Наконец, Шлегель считает, что для писателя существуют два пути создания новеллистического произведения. В первом случае новелла должна представлять собой «еще неизвестную историю» [162, с.420], анекдот, содержащий нечто привлекательное, при этом не затрагивающий глобальных событий из истории человечества. Другой путь - обыгрывание, преобразование общеизвестных случаев в новой, присущей только этому писателю манере. Именно данный вид новеллы пред-

листику «Сандро...» во многом и определяет» [67]. ( «И мне смешно, хотя страшное рядом», - говорит дядя Сандро). Нельзя не вспомнить толстовское «страшно и весело», когда он описывает настроение армии, народный дух перед Бородинским сражением.
Сандро помогает нам, читателям, увидеть, как большая история влияет на частную судьбу маленького человека3. Особенно ярко это отражено в новеллах «Сандро из Чегема», «Битва на Кодоре, или Деревянный броневик Ной Жорда-ния», «Дядя Сандро и его любимец», «История молельного дерева». Образ дяди Сандро универсален: он всегда оказывается на пике происходящих событий, в их гуще. Он не может быть просто сторонним наблюдателем. Другое дело, что, пройдя сквозь все приключения, почувствовав их остроту, он способен трезво и спокойно порассуждать о жизни. «Вот вы думаете, - начал он (дядя Сандро - И. С.), разглаживая усы, - что я абхазцев всегда защищаю, а чужих ругаю. Но это неправильно. Я... страдаю душой за наших.. .и раньше, в старые времена, у абхазцев было немало дурости, из-за которой народ страдал, и сейчас среди абхазцев не меньше дурости. Только теперь она имеет другую форму» [80, т. 3, с. 351].
Жизнь Сандро - яркая, «полуфантастическая», принадлежащая всей Абхазии. Возникает необходимость в летописце (в романе - историографе) подвигов Сандро Чегемского. Но автор пишет не только о его жизни: все больше художественного пространства занимает история целого рода. Функции наблюдателя за иными гранями абхазской жизни, выходящими за пределы щедрого абхазского застолья, берет на себя автор-повествователь, тем самым расширяя и углубляя возможности плутовского романа.
Ф. Искандер видоизменяет форму 1сЬ-ЕггаЫшщ, которая создает истинный плутовской роман, когда сам герой-плут рассказывает читателям о своих злоключениях. Истории о Сандро изложены не в перспективе заглавного, центрального персонажа, а в перспективе автора-повествователя. Это сообщает произведению более широкий кругозор, особую всесторонность происходяще-