История и духовное бытие личности в структуре художественной ретроспекции в последних произведениях Аскера Евтыха

• Автор: Бзегежева, Лариса Казбековна
• Шифр специальности: 10.01.02
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2006
• Место защиты: Майкоп
• Количество страниц: 138 с.

Глава I. ТЕОРЕТИЧЕСКОЕ ОСМЫСЛЕНИЕ РАЗЛИЧНЫХ КАТЕГОРИЙ ЛИЧНОСТИ В ЛИТЕРАТУРЕ (на примере прозы Аскера Евтыха

последнего времени)

Глава II. ХУДОЖЕСТВЕННАЯ РЕАЛИЗАЦИЯ КОНЦЕПЦИИ ЛИЧНОСТИ

В «РЕТРО ПОВЕСТИ» АСКЕРА ЕВТЫХА «РАЗРЫВ СЕРДЦА»

Глава III. ЭПОХА КАК КОМПОНЕНТ В ДУХОВНЫХ ИСКАНИЯХ

ЛИЧНОСТИ В ПОВЕСТИ АСКЕРА ЕВТЫХА «Я - КЕНГУРУ»

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

Слово «личность» (его аналог в западноевропейских языках произведен от лат. persona) имеет широкий спектр значений, в котором едва ли не доминирует представление о человеческой индивидуальности как таковой: личность - это человек в качестве индивида'. Вместе с тем сегодня обрело актуальность и философскую весомость иное, более локальное смысловое наполнение данного слова: личностью именуется далеко не всякая человеческая индивидуальность.
Уже в «Толковом словаре» В. И. Даля встречается определение личности как самостоятельного существа, и здесь, таким образом, обозначено самое главное. В последнем (двухтомном) издании «Российского энциклопедического словаря» о личности говорится как о субъекте «сознательной деятельности»: она необходимо включает в себя «этический момент самоопределения» и «характеризуется <...> системой взглядов, ценностных установок, предпочтений», проявляющихся в «действиях и поступках»2.
Личностное начало проявляется (и порой весьма ярко) не только в тех, кто склонен к умственной рефлексии и обладает широтой кругозора, но и в человеке «простого сознания» (формула, примененная Д. Е. Максимовым к лермонтовскому Максиму Максимычу и подобным ему персонажам отечественной классики). К примеру, Платон Каратаев Л. Толстого, - герой, жизнь которого отмечена неуклонным и твердым самостояньем: Платон решает пойти в солдаты вместо многосемейного брата; налаживает повседневную жизнь в условиях французского плена, проявляя при этом чуткое внимание ко всему вокруг (сказавшееся, в частности, в словах утешения Пьеру, который был потрясен виденным им расстрелом).
1 Словарь русского языка: В 4-х гг. - 2-е изд. - М., ! 982. - Т. 2. - С. 87.
2 Российский энциклопедический словарь. - М., 2000. - С. 56.
По верной мысли М. М. Пришвина, личность может и не обладать масштабностью, явленной в той или иной сфере деятельности, оставаться неприметной, рядовой, «маленькой», «но она всегда цельная и представительная»3.
Однако в «посленицшеанскую» эпоху (особенно - в экзистенциалистской философии и литературоведении этой ориентации) широко распространено и иное понимание личности, нежели обозначенное выше. Это - человек, полностью отчужденный от окружающей его реальности, от социума, природы и миропорядка, непрестанно ищущий смысл существования или вовсе его отрицающий, пребывающий в состоянии перманентного выбора жизненных стратегий, свободный не только от стереотипов своей среды, но и от «традиционалистской связанности» и религиозных верований.
Подобным образом понимаемая личность восходит к предварившему Новое время Возрождению. В этом русле - концепция известного культуролога Л. М. Баткина, который полноту художественной явленно-сти личности просматривает в образах байроновского Каина, лермонтовского Демона, Сизифа у А. Камю, Адриана Леверкюна из «Доктора Фаустуса» Т. Манна. Персонажи, подобные князю Мышкину и Алеше Карамазову у Ф. М. Достоевского, при этом рассматриваются как весьма жалкие существа, которые лишь «путаются под ногами» у других, более значительных лиц4. Здесь личность мыслится как непременно исключительный, выдающийся индивид, бунтующий против всего и вся, что представляется далеко не бесспорным.
XX век, не без оснований именуемый «эрой подозрений» (о разоблачительной герменевтике), ознаменовался также появлением концепций, с порога отвергающих личностное начало (антиперсоналистскими). Подоб33 Пришвин М.М. Дневники. 1920-1922. - М., 1995.-С. 190.
4 Баткин Л.М. Итальянское Возрождение в поисках индивидуальности. - М., 1989. - С. 232-233.
Порой темы рассуждений повествователя будничные, житейские, хоть и приправленные философской спецификой. Монолог движется в русле, заданном конкретной ситуацией, отнюдь не касаясь «патриотических чувств» и подобных высоких материй. Благодаря этому и автор, и читатель, т.е. два человека, случайно встретившись, «приходятся друг другу по душе» отнюдь не за прежде проявленное в чрезвычайных обстоятельствах беззаветное мужество, патриотизм или доблесть (при всем несомненном восхищении автора этими качествами), вообще не за что-то, а, как бывает в жизни, в сущности, ни за что, «просто так», без какой-либо видимой причины.
Как раз данная неистребимая человеческая способность беспричинно, «ни за что ни про что», без всякой причины или по пустячному поводу открыться другому человеку, войти с ним в человеческий контакт, - эта способность в доли секунды развеивает изначальное читательское недоверие к автору. Вот в чем состоит ключевое художественное значение частых размышлений повествователя, и это, конечно, важный новый поворот в поэтическом претворении пафоса человечности, которое всегда одушевляло и мучило автора своей неустранимой конфликтностью, можно сказать, как личная проблема.
Несомненна автобиографичность произведения — проведение параллелей с судьбой и личностью самого писателя возможно в целом ряде эпизодов и событий повести. Так, основная прозаическая фабула повести «Разрыв сердца» - судьба адыгского художника, который ограничен в своем творчестве целым рядом жестких запретов и который, с трудом скрепив сердце, безуспешно пытается подчиняться им. Но, в конце концов, сердце подобной нагрузки не выдерживает, и художник умирает. Эта сюжетная линия в прямом отношении сопоставима с писательской судьбой самого Аскера Евтыха, творческая биография которого буквально насыщена разного рода запретами, гонениями и опа-